Представим себе молодого человека начала 16 века, несущего тяжкую повинность перед господами, получающего телесные наказания от господ, где какой-нибудь маленький начальник может дать в зубы... Но «…слышал и знал обездоленный и пригнетенный люд об одной вольной земле. Как бедняк, не перестающей мечтать о богатом кладе, мечтал этот народ о воле. Чудною и обаятельною представлялась она в мечтах... Зеленая, широкая степь грезилась мечтателю. Гуляют по этой степи люди, равные между собой, ни от кого не зависящие, свободные, как ветер, который вместе с ними летает по широкому, синему простору... Никаких стеснений, никаких ограничений - один простор, одна воля. И гуляют на этой воле эти люди, празднуют и бражничают без конца по чистому полю, сладко пьют и едят, щеголяют в богатых одеждах, не знают подневольного труда... «Живут - не тужат и никому не служат». И эта мечта кружила и туманила голову. Сердце рвалось туда, к этой очаровательной красавице воле, к этому широкому празднику, неотразимо влекущему своим безграничным удальством, к этой свободной жизни - без господ, без тягла, без рекрутчины, без жестоких воевод и неправедных судей. И бежал по сиротской дороге на тихий, вольный Дон обездоленный человек искать приюта и белого света, данного на волю, - бежал, унося в сердце тоску по оставляемой разоренной родине и злобу против безжалостных злодеев-разорителей, начальных людей. В Хоперских, Медведицких и Чирских лесах находил он приют, безопасность и волю, и был уверен, что ничто теперь не может возвратить его назад, к оброкам и тяглу, к воеводам и дьякам. Но воля оказалась на деле не такой обаятельной и красивой, какою была в грезах забитого и измученного человека, не такой беспредельной и не стесняемой; а благополучия, о котором мечталось до побега и во время побега, и совсем почти не было: тот же холод и голод, та же нужда неотступно ходила следом. Чтобы сладко попить и поесть, чтобы щегольнуть богатой одеждой, приходилось рисковать жизнью, рисковать быть посаженным на кол. Праздник был широкий, шумный, головокружительный, но недолгий и мимолетящий, и та же серая и суровая нужда стояла после за плечами. Но все-таки жилось легче, чем прежде, потому что не было таких начальных людей, которые могли бы надругаться и изувечить ни за что, ни про что, некого было страшиться и трепетать: все были равны и все становились друг за друга против притеснителей...», - так писал об обездоленных известный донской писатель Федор Крюков. 

Свой исход в казаки беглецы объясняли так: «отбегохомъ мы изъ того государства Московскаго и изъ иныхъ его государевых розныхъ городов от неволи и налога, изъ работы и изъ холопства вечнаго и отъ неволи великія, отъ ево государевыхъ князей и бояръ и дворян и детей боярских Московскихъ и всякихъ городовыхъ приказных людей».

К этому времени от когда-то могучей Золотой Орды остались только ошметки. Но там, в степях у Дона, бродят еще их остатки, пасущие табуны своих лошадей, овец, верблюдов. 

Встречаться с ними опасно. Они могут взять в плен, продать в рабство в Азов или еще хуже в Крым. И придется тогда трудиться гребцом на каторге (галере) под кнутом надсмотрщика.

А пока на долгом пути из центральных районов России беглец наконец-то добирается до Дона. Надо найти место для жилья. Лето. Можно жить на свежем воздухе. Но, опасаясь попасть в татарские руки, выбирает место в займище, на каком-нибудь острове, где его не будет видно, где-то в урочище, куда добраться сложно. От дождя можно укрыться в шалаше. А еды вокруг полно. Рыба чуть ли не сама в руки лезет. А стаи уток и другой перелетной птицы. Только успевай по весне собирать яйца. А когда птица линяет, то можно ее и руками поймать. Да к тому же и дичь не пуганая. С любопытством звери смотрят на двуногое существо. Сами в силки лезут. Досаждают только комары, мошки и другие кровососущие. Но и с ними можно прожить, отрастив бороду.

Но это летом, а как пережить зиму? В замерзшем водоеме можно рыбу добыть, нанося удары дубиной по льду, тем самым глуша ее подо льдом. А когда пурга - света белого не видно, ветер пробирает до костей, - надо закопаться в землю. Матушка земля и прокормит, и обогреет. Где-то на возвышенном месте, где подпочвенная вода не так близко к поверхности, можно соорудить полуземлянку. 

Материала для такой постройки вокруг много. Внутри можно и печурку соорудить. В такой землянке хочешь - сиди, хочешь - лежи. Никто никуда тебя не гонит. Главное летом рыбы насушить, мяса на костре накоптить. С хлебом туговато и солью, но ничего. Соль можно получить сжиганием лиственных деревьев в кострах; образовывавшуюся золу использовать в качестве приправы. А муку можно получить и из желудей, растерев их в порошок. Не очень, чтобы очень, но жить можно.

Но одному тяжело, как бы ни было хорошо. Надо найти такого же бедолагу и попробовать вместе бороться с тяготами жизни.

Сокрыто временем, как группировались беглецы, как объединились. Почему были выбраны места для проживания рядом с турками, где были созданы казачьи городки Монастырское урочище, Раздоры, Черкасск.

Впоследствии с ростом численности казаков, обретения ими силы, современник царя Алексея Михайловича Григорий Кошихин (Котошихин), бывший подьячий Посольского приказа, в ведении которого состояли тогда Донские казаки, в 1666 - 67 гг., писал о них так: «…а люди они породою МОСКВИЧИ И ИНЫХЪ городов, и новокрещенные татаровья и запорожские казаки, и поляки, и ляхи, и многие из них московских бояр, и торговые люди, и крестьяне, уходившие на Дон, а быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а случится им с чем-нибудь приехать к Москве, и до них вперед дела никакого ни в чем не бывает никому, потому что Доном от всяких бед освобождаются. И дана им на Дону жить воля своя и начальных людей меж себя атаманов и иных избирают и судятся во всех делах по своей воле, а не по царскому указу А ежели б им воли своей не было, и они б на Дону служить и послушны быть не учали и только б де они, Донские казаки, не укрепились бы, и не были б в подданстве давно за Московским Царем Казанское и Астраханское царствы с городами и землями». С Дона выдачи беглецов не было. Атаманы говорили, что если мы одного отдадим, то остальные разойдутся, уйдут под власть других государей.

Так, сколачиваясь, создается группа людей с общими интересами. А со временем и количество казачьих городков растет.

Считается, что первые казачьи поселения появились в устье р. Вороны, в верхнем течении Дона, и в его низовьях у донецких Раздор в середине XVI века. В XVII столетии казачьи городки и зимовища стояли при больших реках: Доне, Донце, Хопре и Медведице, по удобности в тех местах промыслов, от которых казаки имели тогда пропитание, и для лучшей защиты от неприятельских набегов. Городки были постоянными поселениями, зимовища - временными.

Казачьи городки представляли собой узкие улочки бедных изб-куреней да землянок. Украшением городков служили небогатые часовни, срубленные безымянными мастерами. На вышках часовен казаки несли сторожевую службу. 

В лесных дебрях, среди непроходимых болот, по берегам рек, в тенистых рощах-левадах строили казаки свои неказистые городки. Они укрепляли их двойными палисадами, внутри набитыми землей. Окруженные многочисленными воинственными кочевниками, казаки проводили свою жизнь на биваках. Жилище служило им местом временного приюта, защитою от непогоды.

Казаки пренебрегали удобствами и красотой строений. Нарядные дома могли лишь привлечь внимание хищных, ненасытных недругов.

Нижнее Подонье было особенно опасным для обитателей казачьих поселений, где каждую минуту можно было ждать жестоких набегов крымских татар, ногайцев, горских черкесов, турок.

Как видим, донцы жили в ранний период своей истории достаточно бедно. Своей кровью они покупали временное довольство, мало заботясь о будущем, о накоплении богатств. Вот что писал войсковой атаман в 1682 году крымскому хану: «В ответ же на твои угрозы, что если мы взятое твое за Перекопом и в иных местах не пришлем, то ты, хан Мурат, пришлешь на нас твоих зипунников один отряд за другим и всем нашим 32 городам покою не дашь ни весною, ни летом, ни зимою, а и сам ты, хан Мурат-Гирей, с великою ратью и большим собранием придешь к нам зимним путем по льду. Зачем тебе так далеко забиваться? Мы люди не богатые, стад конских и животных у нас мало, городки наши не корыстны, оплетены плетнями, обвешенными терном, и добывать их нужно твердыми головами, на посечение которых у нас есть сильныя руки, острыя сабли и меткия пищали».

В городках селились наиболее смелые, удалые казаки, презиравшие смерть. Казаки делились на верховых и низовых. Верховые казаки жили в верховьях Дона, а низовые – от станицы Цимлянской вниз до устья Дона. Низовые казаки перед верховыми считали себя старшими. Это происходило от того, что низовые казаки считали себя основой появления казачества, они первыми появились на Дону. Их городок Черкасск был главным городком казачества, в Черкасске чаще бывали русские послы, в Москву чаще ездили низовые станицы, получая от царя плату за службу, разные припасы и подарки. В том же Черкасске чаще бывали иноземные купцы, которые оказывали влияние на жизнь донцов. Употребление чая, одежды немецкого покроя, прежде всего, появилось в низовых станицах, а уже от них пошло по всему войску. 

Еще в 1592 году казаки в Раздорах требовали от царского посла Нащокина, чтобы «…казаков выше Раздоров с нами не мешивали».

Низовцы казаков верховых станиц называли «чигой», кацапами, «египтянами» и другими обидными прозвищами.

Спустя столетия упомянутый Федор Крюков описывает в своих летних впечатлениях под названием «На тихом Дону» отношение казаков низовых станиц к верховым уже в конце XIX века: «Мой возница был по натуре резонер и не смолкал всю дорогу (а ехали мы около пяти часов). Узнавши, что я родом из верховых казаков, он усвоил себе по отношению ко мне и к моим станичникам тон несколько снисходительный и поучающий: старый антагонизм, очевидно, еще не умер, и привычка низовых казаков относиться свысока к своим верховым собратьям остается в силе и до настоящего времени. Например, мы проезжаем мимо какого-то хутора. Дома все или под железной, или под тесовой крышей. Видно, что народ живет зажиточно.

- Вот погляди, как у нас живут, - начинает мой собеседник, - ведь - хуторишка! У нас ведь не как у вас там «египтяне» работают. У «египтянина», как хлеба нет, так уж он нос повесил, а у нас этого нет, - не так! Вот гляди, как у нас живут. Есть у вас такие дома?

Он устремил на меня гордый, безжалостно торжествующий взгляд. Признаюсь, мне было больно и огорчительно за «египтянина» (как он презрительно обзывал верхового казака за его упорный, исключительно земледельческий, малодоходный труд), у которого, действительно, такой дом встретишь не часто.

- Пускай египтянин такой дом выстроит! - продолжал не без хвастовства мой собеседник, наслаждаясь чувством неизмеримого превосходства своего надо мной, как представителем «египтян», - никогда! А хватись теперь, у этих жителей сколько хлеба? Редко у кого найдешь мешок муки, а то - либо пудик, либо и того нет... И горя мало! Нынче нет, завтра все будет...».

Хотя низовцы и относились к верховцам с некоторым пренебрежением, но в то же время с некоторой завистью смотрели на их домовитость, более прочное хозяйство, трудолюбие и умелость. На верхнем Дону сохранялись еще старинные казачьи обычаи, старые песни и предания.

Стол у верхового казака был обилен и сытен, но однообразен; угостить он не мастер, хотя истинно русское хлебосольство и радушие развиты здесь были более, чем у низовых. Верховец накормит всякого, кто нуждается в пище, а низовец сортирует своих гостей по их положению в обществе.

В свое время верховые казаки бродили по Волге и в улусах ногайских, занимаясь грабежом, а низовые ходили на Азов и морские берега Турции и Крымского ханства, где занимались тем же. Средний Дон породил великих бунтарей. Уроженцами станиц среднего Дона были Кондратий Булавин, Игнат Некрасов, Емельян Пугачев.

В некоторых городках, особенно верховых, население было весьма малочисленное. Так в Вешках (ныне Вешенская) проживало 5 казаков, Клетцков (Клетская) – 30 казаков, Голубые (Голубинская) – 70 казаков, Пять Изб (Пятиизбянская) – 50 казаков, Чир (Нижне-Чирская) – 100 казаков. Не брезговали верховые казаки, кроме Волги и ногайских улусов, ходить и на окраинные села России, где также занимались грабежом. Брали все, что сгодится, в том числе и женщин. Некоторых полонянок брали в жены, а других оставляли в качестве прислуги.

Набирая силу, казачьи городки выползали из займищ, урочищ на правую, возвышенную сторону Дона. Это станицы Усть-Медведицкая, Голубинская, Пятиизбянская, Нижне-Чирская и другие.

Как мы уже отмечали, на Дону самым простым жилищем была полуземлянка, покрытая камышом или соломой. Но основное казачье жилье – это курень. Толковый словарь В. Даля так объясняет значение слова курень: «Курень (от куриться, или с монгольского курЯ, кочевье?) временный приют в лесу, в поле, шалаш, балаган, землянка, шатер, хижина, лачуга».

Донские источники, занимавшиеся этой проблемой, пришли к выводу, что курень «по типу постройки, безусловно, новгородского происхождения, и обычная окраска его в желтый цвет установилась, вероятно, преемственно от новгородцев».

Семен Филиппович Номикосов (1837-1900 гг.) - донской общественный деятель, писатель, журналист, экономист и краевед в своем труде «Статистическое описание Области Войска Донского» высказывает мнение о происхождении этого термина от слова куриться, когда в российских избах печи не имели дымоходов. Дым из печей выходил в комнату. Такие избы назывались курными. 

Первые поселения на Дону возникали в плавнях – речных камышовых зарослях. Для сооружения жилья использовались имеющиеся в наличии материалы. Стены такого куреня плели из двух рядов прутьев или из камыша, пространство между прутьями для сохранения тепла и прочности заполнялось землей. Крыша покрывалась камышом или чаканом, в ней делалось отверстие для выхода дыма.

Позже на возвышенностях начали строить турлучные курени. 

Строя турлучную хату, ставили 15-20 столбов – «сох» – из дуба, которые закапывали непосредственно в землю или ставили на камни или на балки, положенные вдоль будущих стен. Промежутки между столбами заплетали ивовыми прутьями. Вверху под потолок укладывали венцы из столбов, на которые устанавливали стропила и доски потолка.   

Когда каркас был готов, созывали родственников и соседей для первой мазки «под кулаки» - глину вперемешку с соломой забивали кулаками в плетень с обеих сторон.

Через неделю, когда слой глины с соломой подсыхал, делали вторую мазку «под пальцы», когда глину, перемешанную с половой, вминали и разглаживали пальцами.

Для третьей «гладкой» мазки в глину добавляли полову и кизяк (навоз, тщательно перемешанный с соломенной резкой).

Крыши также покрывали камышом или чаканом. Такие постройки были без подпола, по сути, стояли на земле и имели земляной пол.

Еще один тип жилища без подполья – это строительство жилища из самана. Этот рисунок поясняет строительство саманной хаты. 

Но жить в таких сооружениях можно было не везде. Разливы рек требовали приподнятых над землей строений, что и делалось, когда дубовые сваи закапывали в землю и на них строили приподнятый курень. Позже пространство между землей и полом стали заделывать кирпичом или камнем. Получалась большое подполье. Жилая площадь была в верхней части дома, а в нижней устраивался погреб или кладовая для хранения продуктов, инструментов. 

У нижнедонского куреня первый этаж мог быть жилым. Этаж был кирпичным (ранее саманным), а второй этаж строился деревянным.

В плане это квадратный дом с четырехскатной крышей. Особенностью такого дома являются галдарея и балясник (ограждение из деревянных балясин). Весь дом опоясывался балкончиком, который казаки называют балясником. Балясник служил для удобства открытия и закрытия оконных ставен. Окна украшались резными наличниками. Легкость установки перегородок в нижнедонском курене позволяла изменять планировку дома. Число комнат и их назначение могли быть разными: горница, зала, спальня, хата, кухня, стряпка, прихожая и т. д.

Флигель с нежилым первым этажом на нижнем Дону представлял собой здание квадратной формы на высокой каменной подклети – омшанике. В таком доме на первом этаже была холодная – нежилая комната без окон, с небольшими отверстиями в стенах. Казаки хранили в ней продукты. Высокий фундамент, подклеть, защищал дом от залива при разливах рек.

На втором этаже было четыре жилых комнаты с легкими перегородками. Планировка и название комнат соответствовало куреням с жилыми низами.

Круглый шестистенный дом с круговым сообщением в плане имел квадратную форму. Это был двухэтажный дом с двумя пересекающимися стенами, рубленными со всем срубом. Они разделяли каждый этаж на четыре комнаты. Комнаты в круглом доме имели круговое сообщение. Это подчеркивало название – круглый дом.

Хата на нижнем Дону представляет собой однокомнатную постройку из самана под соломенной крышей. Часто хата была малым домом при курене, летом она служила кухней.

Возникновение особых двухэтажных построек на территории Нижнего Дона обусловлено тем, что при разливах рек, когда первый этаж затоплялся, жильцы перебирались на второй этаж и жили там до спада воды. С начала и до середины XIX века казаки, имеющие двухэтажные дома с низами, считались зажиточными.

Коренные казаки, населяющие древние нижние юрты от Цимлянской станицы вниз до Азова, любили чистоту в домах, как писали, до излишества; здесь же приведенное расположение комнат является всеобщей и единообразной среди простого народа. Чистота и внутреннее расположение домов - составляют собственное отличие казачьих жилищ нижней части Дона.

Уже упоминавшийся донской писатель Федор Крюков, упоминая Старочеркасск, писал: «Невозмутимая тишина царила в станице. Тесно скучившиеся дома на высоких фундаментах, на деревянных столбах, одноэтажные и двухэтажные, деревянные и кирпичные, желтые и красные, с железной и тесовой крышей, - стояли все с закрытыми ставнями, точно они были необитаемы. Ни души не видно было на улицах... Пусто, безмолвно, мертво... Мы сначала подъехали к одному из небольших домиков, окрашенных в желтую краску, с сплошным балконом вокруг, или «балясами», по местному названию, сложили там часть багажа и оставили одного пассажира».

На верхнем Дону дома делались большей частью протяжными, деревянными, покрытые лубом, а иногда тесом; при каждом доме находился дворик с хозяйственными постройками. Большие дома редко встречаются, но и самые малые всегда разделены на три комнаты: стряпную, спальню и чистую, или залу.

Сруб такого дома ставился на большие гранитные камни. Промежутки между камнями заделывались глиной с соломой. Получалось подполье, лаз туда был из комнаты или чулана. Стены выкладывали из широких плах толщиной, примерно, 10 сантиметров на шипах. 4-5 таких плах составляли высоту комнаты до потолка. Такие плахи шли на всю длину дома. Одна из стен была «глухой» - в ней не было окон или было одно окно. Полы в таких домах делались из досок толщиной 40 мм, потолки - из 30 мм.

Двускатную крышу крыли тесом. На такой крыше вырезался простенький «конек». Снаружи шла ошелевка досками толщиной 20 мм. Промежуток между досками ошелевки и стенными плахами заполнялся опилками, стружкой, камышом или другим негигроскопичным материалом. Такой дом обязательно имел веранду, на которой собирались попить чаю, поговорить теплыми летними вечерами. Из других помещений имелись чулан (коридор), кладовая, из которой был лаз на подловку (чердак). Чердак имел небольшое оконце. Изнутри он вымазывался глиной, перемешанной с соломой.

Дома получались прочными, теплыми. В таких домах без особого ремонта можно было прожить десятки, а то и сотню лет. 

Дома после постройки натирались раствором охристых глин, отчего стены желтели. Этот желтый цвет - любимый цвет казачьих жилищ, особенно в низовых станицах.

Преобладание в верховьях Дона холодных северо-восточных ветров привело к распространению обычая ставить жилища «глухой» стороной на север, окнами на юг. До середины XIX в. жилища ставили обычно параллельно улице, обращая к ней глухой стеной. Такая постановка дома (по-южнорусски) соответствовала особенностям военного быта казачества. С конца XIX в. распространенной стала постановка жилищ по-среднерусски - перпендикулярно улице. В поселениях 2-го Донского округа курени нередко располагали в глубине двора, а хозяйственные строения - по периметру усадьбы.

Веранды впоследствии можно было остеклить, защищая от непогоды. Около высаживали дикий виноград, оплетавший всю веранду. 

Усадьба рядового казака была, по сути, открытой, так как изгородь из плетней или невысоких «стенок», сложенных из местного камня (ракушечника, песчаника) без раствора, имела значение скорее межи, нежели защиты.

Двор делился на две части - передний (чистый) двор и задний (зады, базы). В передней части двора обычно располагались: летняя кухня, погреб, амбар.

Базы, в свою очередь, делились на передние (где держали домашнюю птицу) и задние. Базы отгораживали от остального двора плетневыми изгородями и разделяли на несколько частей - для отдельных видов домашних животных. Хозяйственные помещения располагались на усадьбе свободно, двор был открытым, в плане незамкнутым. На хуторах в середине XIX в. хозяйственные постройки нередко ставили слитно, в связи с жилым помещением. Дворовые постройки большей частью делали турлучными или саманными. Иногда вместо кухни ставили только грубку (печку) для приготовления пищи.

Принадлежностью двора были колодцы, из которых воду доставали с помощью журавля или ворота с ведром. 

Характерной особенностью построек северных округов Донской Области было использование наземной системы отопления. Использовалась русская духовая печь, которая нередко сочеталась с другими видами печей и топок, образуя различные отопительные системы: с подгоном, с пригрубками. 

Основа печи – духовая камера, свод которой в процессе топки печи нагревается огнем и отражает на под тепло, с расположенной на ней пищей. Устье печи после протопки закрывают заслонкой для сохранения тепла. Во время горения заслонка открыта.

На этом рисунке представлена печная утварь русской печи. 

Для «обслуживания» печи под разные чугуны было нужно несколько ухватов (называли «рогачами»), требовался сковордник (называли «чапля»), сковорода, гусятница, горшки и чугуны, кочерга, метла и бадья, и другие принадлежности. Все эти принадлежности располагались рядом с печью. 

Во внутреннем убранстве дома казаки многое восприняли от горцев, татар и других народов. Стены горницы (или залы) украшали ковры. На них развешивали оружие и конскую сбрую. На свободных участках помещали семейные портреты (в XX в. фотографии) и картины. На кроватях горкой укладывались подушки с кружевными вставками – прошвами. Из-под покрывала виден был кружевной край простыни – подзор. Если постель была в горнице, на ней не спали молодые до рождения ребенка; лишь иногда это место предлагали гостю. В одном из углов комнаты оформлялся святой угол с иконами, который должен был быть виден от входа. Под иконами ставили столик, покрытый скатертью (на него клали, как правило, лишь церковные книги). Икон было несколько; качество письма и богатство их убранства (например, наличие серебряного оклада – ризы ) определялось достатком хозяина. В горнице имелся шкаф – «постав», горка – для посуды. За стеклянными дверцами размещались самые ценные фарфоровые, стеклянные и серебряные предметы. Повседневно пользовались глиняной и металлической посудой: махотки, макитры, кувшины, чашки, миски; ножи, ложки, щипцы, кофейники, самовары. В любом доме была хотя бы одна редкая вещица, привезенная хозяином издалека (медные и серебряные сосуды, блюда, художественное стекло и пр.).

Иоганн Готлиб Георги в своем труде «Описание всех обитающих в Российском государстве народов и их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, вероисповеданий и прочих достопамятностей» в 1799 году отмечал, что в казачьих станицах дома «…выстроены из бревен так же, как и русские, но поскольку в большей части оных находятся печи с трубами, то и чистоте в оных больше, нежели в русских избах. После Прусской войны даже домашняя рухлядь стала между ними чище и в большем количестве. Многие избы убиты коврами и украшены стены богатыми образами, оружием и прочим».

Уже упомянутый Семен Филиппович Номикосов в своем труде «Статистическое описание Области Войска Донского» описал казачий дом. Его описание приведу практически дословно.

С. Номикосов отмечал, что современный казачий дом весьма характерен. Он всегда снабжен рундуком, род навеса на столбах или крытого балкона, по большей части с той стороны дома, где находится входная дверь. Если нет рундука, то есть открытое крылечко с перильцами, на котором проводят свое свободное время казачки, грызя подсолнечные или арбузные семечки.

Первая от входа комната – передняя, в то же время является кухней и столовой. В этой комнате семья стряпает и ест. Здесь же у земледельца помещаются работники, если только для их ночлега нет во дворе землянки.

Следующая комната общая спальня, в которой на площади 15-20 квадратных аршин спит вся семья, за исключением главы семейства с женой.

С другой стороны дома также две комнаты: залик и парадная спальня. В залик приглашают и угощают гостей вином и чаем, принимают священника, служат молебны и панихиды. Чистота в залике и парадной спальне, где стоит кровать с кучею пуховиков, подушек и одеял, из которых одно непременно сшито из разноцветных, сложенных симметрично кусочков ситца, может поспорить голландскою чистотою. Заботливая хозяйка не позволит упасть здесь ни пылинки, ни соринки.

В залике никто не спит, а в парадной спальне, где кроме убранной кровати стоит еще другая попроще, а также сундук с более ценными вещами, спят старик со старухой, пока не женили сына или не приняли зятя в дом. В этом случае парадная спальня предназначается для спанья молодым.

Недавно отделившиеся люди обыкновенно строят курень в две комнаты. Тогда залик отсутствует, а брачная спальня отделяется какой-нибудь перегородкой, за которой негде повернуться, но убранную кровать все-таки втиснут.

Казачки охотницы к цветам. Особенно любят олеандры. В низовых станицах в редком домике не встречается балкон с несколькими горшками или кадками с этими цветами. Фото олеандра в горшке

Балконы и ставни украшаются простенькой резьбой, карнизы домов выкрашиваются часто в синий цвет, иногда в красноватый или белый, а стены, как уже отмечено, охристою глиной в желтый цвет. Железные крыши в куренях встречаются в виде исключения, деревянные очень редко, а чаще всего они покрываются соломой или камышом.

В святом углу в залике всегда можно встретить несколько икон в киотах, в более или менее ценных окладах. На стенах висят картины с изображением святых или мирские. Портреты государей встречаются даже в самом крошечном домике, какого-нибудь старика или вдовы. Затем следуют портреты царствующего дома, государственных деятелей и военачальников с изображением битв, парадов, осад крепостей и прочие.

Стол стоит в переднем углу и всегда накрыт чистой скатертью. От стола вдоль стен в одну и другую сторону идут лавки, а у более зажиточных деревянные стулья.

В левом углу от входной двери стоит поставец или шкаф с дверцами или без, со столовой и чайной посудой, с ложками у богатых серебряными у бедных мельхиоровыми или британского металла.

Зеркало, хоть самое дешевое, есть непременная принадлежность залика. Сундуки деревянные, прочно окованные железом, в которых хранится имущество, у зажиточных покрыты более или менее ценными коврами стоят или в парадной спальне или в залике.

На стенах иногда развешивается казачье оружие: винтовка, шашка, пистолет и прочее.

В кухне помимо печи для печения хлеба устраивается плита. Количество утвари на полках поражает обилием. Здесь встречаются медные кастрюли и чугунки, горшки и глечики, красивые чашки, металлические и красивые деревянные ложки, ножи и вилки, старинные медные ведра, называемые казанами, медные объемистые кубы для воды. В низовых станицах во всяком курене можно встретить самовар или кофейник.

Во дворе казак, прежде всего, выстроит себе кухоньку или землянку, т.е. вырытый в земле и обделанный камнем домик, покрытый дерном или каменными плитами. В этой землянке русская печь, лавка, стол, одна или две иконы в переднем углу. Здесь помещаются работники и летом пекут и варят, с целью поддержания чистоты в большом курене.

У казака земледельца невдалеке от дома находится амбар, один или два, в зависимости от зажиточности, далее следует сарай, в котором помещаются сельскохозяйственные орудия, а затем базы или загоны для скота с особым катухом для свиней и овчарником для овец.

Надворные постройки и сама ограда строятся из подручного материала: камня, леса, самана, хвороста и т.п. К скотским базам в некоторых станицах примыкают гумна, в других – они помещаются за станицами и хуторами.

Самые беднейшие из казаков устраивают свои хижки таким образом: основа из тонкого дерева вершков двух в отруб заплетается камышом, затем стены, пол и потолок обмазываются глиной и жилище готово. У таких бедняков других построек нет.

На этом пока остановимся

На этом видео рассмотрено устройство казачьих куреней.