Казак появлялся на свет Божий вольным на вольной земле. По истечении 40 дней после родов, взяв в церкви очистительную молитву, мать с новорожденным возвращалась домой. До этого она проводила время в другом жилище, чтобы случайно не осквернить дом. Мать и дитя принимал отец. Он надевал на младенца какую-нибудь саблю, сажал на коня, подстригал ножницами волосы «в кружок», и, возвращая младенца матери, поздравлял ее с казаком.

Посадка на коня также сопровождалась соответствующим ритуалом. Как пишут, первый раз казака сажал на коня крестный. Отец держал коня. Тут же присутствовали дядья по линии отца и матери, помогавшие держать коня. Старший в роду следил за правильным исполнением обычая и читал молитву. 

Таким образом, можно сказать, что казак родился на коне. «Казака кобыла родила», - говорит старинная казачья пословица.

Новорожденному «на зубок» приносили стрелу, лук, пулю, ружье и т. п. атрибуты вооружения и сбруи.

Когда у младенца прорезывались зубы, отец и мать посадив его на лошадь, возили в церковь служить молебен Иоанну воину о том, чтоб сын их был храбрым казаком. Трехлетние дети уже сами ездили на лошадях по двору, а в пять лет бесстрашно скакали, участвуя в играх сверстников. Стрелять казачат учили с семи лет, а рубить шашкой с десяти. 

С малых лет у детей вырабатывалось уважение к старшим, особенно к пожилым казакам. Дети и молодые люди стыдились сделать при старике малейшую непристойность. Любой старец мог не только напомнить юноше о его обязанностях, но и наказать его, не опасаясь гнева родителей.

Среди детей казаки устраивали состязания, вооружив их игрушечными ружьями, пиками, деревянными саблями, трещотками, бумажными знаменами, литаврами, бубнами. Ватага детская делилась на две группы. В каждой группе общим согласием избирался атаман, руководивший всей группой. Одна группа детей, например, обороняла крепость, а другая старалась ее захватить.

Казачата вели бои по всем правилам: брали в плен противника, захватывали знамена. Дух боя и азарта витал в воздухе. По окончании «боя» под звуки литавр, бубнов, трещоток ватага входила в городок, чтобы от стариков получить похвалу.

В подражание взрослым, среди малышей проводились и кулачные бои. В повести Федора Крюкова «Казачка» описан такой кулачный бой: «Хрипка, после минутного колебания, кидался с видом отчаянной решимости и самоотвержения в самый центр наседавших неприятелей. Шапка тотчас же слетала у него с головы далеко в сторону, но и противоборец его немедленно распростирался во прахе. Пример Хрипки заражал всех его товарищей – «низовых», и вдруг, точно хлынувший внезапно дождь, они стремительно кидались на своих временных врагов с озлобленными и отчаянными лицами, били их по «мордам», по «бокам», «по чем попало», сами получали удары, падали, опять вскакивали, кричали и ругались, как взрослые, громко и крепко и, наконец, после отчаянных усилий, достигали того, что неприятель показывал тыл. Но и со стороны «верховых» не дремали поощрители и руководители. Точно так же и там, окружив малышей плотной, непроницаемой стеной, за которую нельзя было выбиться, бородачи-старики кричали, толкали их насильно вперед, исподтишка помогали им, подставляя ноги «низовым», наседавшим особенно рьяно. И свалка росла. Было шумно, весело, пыльно... Маленькие бойцы кружились, прыгали, бегали с захватывающей дух быстротой и, казалось, не чувствовали усталости». 

Дети играли и в айданчики, самую любимую на Дону игру. К настоящему времени эта игра забыта и остались только отрывочные сведения. Как пишут, для этой игры бралась плоская кость из колена задней ноги барана. Была песенка:

Вышел случай очень странный:
Шел пацан и нес айданы
Чик и бук! Тала! Арца!
Ламца-дрица! Ца-ца!

«Чик», «бук», «тала» и «арца» - четыре разные стороны айданчика. 
Айданчики нужно было ставить рядком на кон - в прямоугольник, начерченный на земле и сбивать с расстояния 10 шагов байбаком - самой крупной косточкой. 

Если байбак после удара становился на бок это арца, можно повторить удар с меньшего расстояния. Если умеешь арчить, то просто бросаешь байбак к кону, чтобы выпала арца, а затем сбиваешь все айданы.

«Тала» - положение айдан стоит на ребре вогнутая часть сверху.
«Арца» -положение айдан стоит на ребре выпуклая часть к верху.
«Чик» - положение айдан лежит вогнутой частью вверх.
«Бук» - положение айдан лежит выпуклой часть вверх.
«Бита» - байбак-айдан сверлили и заливали свинцом для тяжести.

Но не только военными забавами и играми занимались казачата. С малых лет они помогали родителям по хозяйству. Погоняли волов на пахоте, пасли скот, помогали отцу делать другие домашние дела, которых в хозяйстве было великое множество.

Став взрослее, молодежь выходила также за городок с ружьями, луками и стрелами, тренируясь в стрельбе по цели, состязаясь в скачках на лошадях. 

Если войсковому атаману приходилось делать смотр верховых станиц для переписи малолетков, то он назначал место, куда собирались малолетки из нескольких станиц с полным вооружением, конем. На среднем Дону таким местом сбора, как правило, была долина около станицы Нижне-Чирской. Разбивался обширный лагерь, где в присутствии атамана недели по две или месяцу проводились военные игры. Проверялись скачкой лошади, стрельба на скаку, вольтижировка на лошадях. И другие состязания. Победитель получал в награду уздечки, приборы к седлу, оружие. Мой дядя Филимон Ерастович Парамонов, будучи малолетком, принимал участие в таких сборах. За то, что он скакал стоя на лошади, получил в награду казачью фуражку. 

Со служивыми казаками в последующие времена проводились сборы, где проверялась их готовность выступить в поход. Известным местом сбора казаков была Персиановка вблизи Новочеркасска. Лагерь около Персиановки так и именовался Казачьи лагери. В лагерной роще до настоящего времени сохранились вросшие в дерево конские подковы.

Так описан лагерный сбор в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон»: «За хутором Сетраковым в степи рядами вытянулись повозки с брезентовыми будками. Невидимо быстро вырос городок, белокрыший и аккуратный, с прямыми улочками и небольшой площадкой в центре, по которой похаживал часовой. Лагеря зажили обычной для мая месяца, ежегодно однообразной жизнью. По утрам команда казаков, караулившая на попасе лошадей, пригоняла их к лагерям. Начинались чистка, седловка, перекличка, построения. Зычно покрикивал заведующий лагерями штаб-офицер, шумоватый войсковой старшина Попов, горланили, муштруя молодых казаков, обучавшие их урядники. За бугром сходились в атаках, хитро окружали и обходили «противника». Стреляли по мишени из дробовиц. Казаки помоложе охотно состязались в рубке, постарше - отвиливали от занятий. Люди хрипли от жары и водки, а над длинными шеренгами крытых повозок тек пахучий волнующий ветер, издалека свистели суслики, степь тянула подальше от жилья и дыма выбеленных куреней».

Часто на таких смотрах лошади получали повреждения и становились негодными к службе. Семьям приходилось справлять или растить другую лошадь.

Старики же, не гожие к походам и сборам, но которым не нравилось сидеть на рундуках около домов, собирались в станичном доме. В Черкасске таких домов было 9, по числу станиц, входивших в состав Черкасска. Станичные дома стояли на берегу Дона. Одна или две станицы пускали на воду поплавок, к которому прикрепляли мишень. Из станичных домов велась стрельба по цели. Та станица, которая первой собьет мишень, угощалась остальными станицами «тройным касильчатым» медом (крепкий мед, сделанный из лучшего сорта).

Другие старики собирались на голубцах (на кладбище), где, усевшись кружком, пили крепкий мед за упокой усопших и в честь живущих, пели песни.

Голубец устанавливался на могильном или поклонном кресте со схематической кровлей или в форме избушки. Кровли голубцов-столбов украшались главками с крестами и резными причелинами по скатам. Иногда в верхнюю часть столбца врезали медную иконку с изображением того святого, имя которого носил умерший казак. 

Старые Донцы любили также повеселиться и в дружеских беседах. Чтобы показать свою былую удаль иные старики появлялись среди своих приятелей, русских дворян, в облачении подобающем царскому. Один появлялся в лазоревом атласном кафтане с частыми серебряными нашивками и с жемчужным ожерельем. Другой в камчатном или бархатном полукафтане без рукавов, и в темно-гвоздичном зипуне, опушенном голубою камкою с шелковою гвоздичного цвета нашивкою. Третий, в камчатном кафтане с золотыми турецкими пуговками, с серебряными позлащенными застежками и в лазоревом настрафильном зипуне. У всех шелковые турецкие кушаки, и на них булатные ножи с черенками рыбьего зуба, в черных ножнах, оправленных серебром; красные или желтые сафьяновые сапоги и кунья шапка с бархатным верхом. Другие одевались в богатые турецкие, черкесские или калмыцкие одежды. Расстилали узорчатый ковер, и клали подушки, шитые золотом и серебром по черевчатому атласу.

В кругу своих товарищей любили наряжаться в тафтяные рубашки, или в бархатные и камчатные кафтаны. Но если при посторонних хотели повеличаться, то показывали пренебрежение к своему богатому наряду, и в бархате или в атласе также спокойно садились посреди грязной улицы, как на мягком ковре. 

Все, что у казака было из богатого убранства, было взято в походах за зипунами. А зипуны никто добровольно не отдавал. Их нужно было взять в бою.

Казак, как вольный человек, не любил оседлой жизни. Его стихия походы на «сине море», на «Куму реку», на «Волгу матушку» за ясырем и зипунами. И никто не мог его остановить, никто и ничто не были преградой. В перерывах между походами казаки занимались охотой, рыболовством, игравшие важную роль в их жизни.

Охотиться уезжали на два, три месяца, где полевали месяца по два и более, а иногда только к весне на Дон возвращались. Дичь и рыба были главным источником питания казаков.

Главными местами полевания были леса в верховьях Дона, на реке Медведице, а также казаки били дичь в задонских степях, на Тереке и Куме-реке, продвигаясь к Каспию.

Человек сто гулебщиков, собравшись вместе, отправлялись в задонские степи. На реке Медведице, где водилось более зверей, чем в низовьях Дона, часто приезжали по 10 и более кошей (ватаг) гулебщиков из нижних юрт и проводили там всю зиму. Эти охотники для сбережения пороха диких коз, оленей, зайцев, лисиц, волков вдогонку нагайками убивали. 

Более отважные, соскочив с коня, хватали волка за уши, опутывали веревками, и живого привозили в городок на потеху жителей. 

Из птиц били только больших гусей, лебедей, дудаков и дроф. По кабанам, барсукам, медведям, поднятым из берлоги, стреляли из ружья, пистолетов или кололи дротиками.

Были и любители ближней охоты, называвшиеся камышниками. С капканами и тенетами они промышляли по камышам и займищам близ своих городков.

В речных камышах бывало подстреливали вепря.

Но следует сказать, что охота была не только источником пропитания. На охоте совершенствовались навыки, необходимые в бою: поиск зверя по следу, преодоление препятствий, меткость в метании дротика и стрельбе из ружей, уверенность в управлении конем и другие навыки. Приходилось также преодолевать густой кустарник, заболоченные участки, водные преграды, целые дни проводить в седле или в засаде, ожидая зверя.

Все это именовалось гульбой. И эта гульба была подготовительным этапом в подготовке к походу на иноплеменников. Походы на сине море, Волгу и другие места именовались также гульбой.

Рыбной ловлей в значительных объемах занимались в основном в низовьях Дона. В верховьях Дона ловили рыбу для собственного пропитания и небольшой продажи, т.к. низовые казаки и азовцы рыбы вылавливали много, так что до верховьев ценной рыбы доходило маловато. Бывали годы, когда азовцы полностью перекрывали ход рыбы из лиманов Азовского моря в Дон, ставя своей целью нанесение вреда казакам.

Активный лов рыбы начинался в марте, еще по льду, когда рыбу багрили или пропускали невод от лунки к лунке, перекрывая часть реки. 

Вылавливали ценную рыбу: белугу, осетра. Попадались рыбины огромных размеров. 

По заливным лугам бродили казаки с острогой и били сазанов, идущих на нерест. Шастали и пацаны, ловя рыбу сапетками, которыми накрывали рыбу. Я уж не говорю об удочках – это больше на любителя посидеть в тишине или для пацанов, научившихся только ходить, чтобы кошку угостить рыбешкой, хотя попадались на удочку и приличные экземпляры. 

Просто зачем удочка, когда можно иначе поймать хороший экземпляр.

Старики, отошедшие от активных действий, выбрав для рыбной ловли прикормленное место на Дону, селились в шалашах и лачугах. Занимаясь рыбной ловлей, готовили рыбу впрок, передавая свой опыт подрастающему поколению. 

Более серьезными орудиями лова рыбы были неводы, бредни, переметы, вентеря, использовали и другие орудия лова.

Невод обычно запускали поперек реки с каюка. Затем поворачивали к берегу, сводили крылья невода и вытаскивали.

В такой невод попадало много рыбы. Для его вытаскивания нужно было приложить немало сил. Часто в качестве тягловой силы использовали волов. 

Ловили рыбу бреднями. Это прообраз невода уменьшенных размеров. Такой бредень, как правило, таскали два человека. 

Когда же был набег турок и татар, казакам приходилось укрываться в городках. Положение их в этом случае часто было тяжелым, т.к. наступал голод, потому что охотой и рыбной ловлей было нельзя заняться.

В давние времена у казаков добытая дичь, пойманная рыба, хлеб, добыча, добытая в походах, все делилось поровну из одной общей сумы. Отсюда и название односум. Дележ этот (дуван) производился непременно по возвращении с охоты, похода, не доходя до станицы. Получив следуемую часть добычи, каждый отдавал ее в артельное имущество. Выбор артели зависел от воли каждого. Переход из одной артели в другую возможен был во всякое время. При этом переходивший получал следуемую часть из всего наличного артельного имущества. Также вольно было каждому, взяв все, идти в другую какую станицу, или куда угодно. Если артель считала что-либо из имущества своего для себя излишним, например, какие-нибудь предметы роскоши, добытые от неприятелей: ковры, паволоки, камки, меха, шелковые материи и прочее, то она продавала все это тут же на месте приехавшим из России купцам или отправляла все это для продажи в русские города с кем-либо из своих сочленов. Вырученные за проданное имущество деньги шли на приобретение для артели разных необходимых для жизни продуктов, а также пороху, свинцу, стругов (лодок), тенет, сетей и прочего. Если же во всем этом не было нужды, то вырученные деньги делились поровну между всеми членами артели и обращались в личную собственность каждого.

Казак никогда не знал крепостной зависимости, всегда был свободен от налогов и личных податей, пользуясь широким местным самоуправлением и выборным началом. Вот почему вне службы он держал себя свободно и вполне независимо.

Гостеприимство иногда искреннее, радушное, в другой раз из тщеславия, весьма было развито на Дону. Всякий казак старался угостить случайного гостя по мере сил, но богатые пиры частенько задавались из тщеславия, ради показа своего богатства.

В казаках сочетались добродетель и пороки. Жадные к добыче в набегах, свирепые к противнику, казаки никогда не двурушничали, действовали открыто. Вместе с тем они проявляли сердечную привязанность друг к другу, ко всей Донской земле.

На исходе жизни казак прощался не с матерью, разлюбезной женой, детьми, а говаривал: «Ты прости, мой Тихий Дон Иванович, мне по тебе не ездити, дикого зверя не стреливать, вкусной рыбки не лавливать».

Все казаки, а особенно жившие в верховьях Дона ставили себе в обязанность мирить всякие ссоры и даже тяжбы. После ссоры атаман и старики сами кланялись в ноги ссорящимся, чтобы они помирились и не ездили в Черкасск, где было главное правление.

Если примириться не удавалось, то ссорящиеся садились в каюк и по Дону плыли в Черкасск. Но часто по пути за крепкой чаркой меда они мирились и возвращались обратно. Атаман и старики встречали их и поздравляли с миром.

Воровство среди коренного казачьего населения развито мало; особенно предосудительным проступком считается воровство хлеба или земледельческих с поля орудий. Доверие друг к другу настолько велико, что в иных хуторах вовсе не знали употребления запоров или замков. Иное дело в походе против неприятеля. Там за казаком нужен был тщательный присмотр, иначе будет тянуть все, что под руку попадается. В сношениях со сторонними казак вносил известную долю хитрости и даже коварства.

К старшим казаки почтительны, а ко всякому начальству, хотя бы оно и не всегда стояло на высоте своего призвания, относились с уважением.

В старые времена за измену и трусость, убийство, воровство и прелюбодеяние существовала одна мера наказания – «в куль, да в воду». В более поздние времена прелюбодеяние уже не считалось уж таким тяжким преступлением. С этим делом разбирались сами, как говорится, давая по сопатке.

Это из книги Шолохова «Тихий Дон», когда вернувшийся со сборов Степан Астахов начал избивать во дворе за измену Аксинью, за которую вступились Мелеховы: «Через высокий плетень Григорий махнул птицей. С разбегу сзади хлобыстнул занятого Степана. Тот качнулся и, обернувшись, пошел на Гришку медведем. Братья Мелеховы дрались отчаянно. Клевали Степана, как стервятники падаль. Несколько раз Гришка катился наземь, сбитый Степановой кулачной свинчаткой. Жидковат был против заматеревшего Степана. Но низенький вьюн Петро гнулся под ударами, как камыш под ветром, а на ногах стоял твердо. Степан, сверкая одним глазом (другой затек опухолью цвета недоспелой сливы), отступал к крыльцу… С этого дня в калмыцкий узелок завязалась между Мелеховыми и Степаном Астаховым злоба. Суждено было Григорию Мелехову развязывать этот узелок два года спустя в Восточной Пруссии, под городом Столыпином».

Система наказаний за провинности также включала: сечение нагайками, разрывание лошадьми, штраф «напоем» (то есть провинившийся обязывался бесплатно напоить потерпевшего или всех желающих станичников), отсидку в воде, повешение за шею или за ноги на большом якоре, установленном на майдане, посадку в колоду (когда на ноги чуть выше щиколотки одевались и закреплялись специальные два деревянных бруска с полукруглыми вырезами и тем самым ограничивалась возможность передвижения человека) и др.

Но вместе с тем, простые обычаи, жизнь, полные боевых приключений, отсутствие роскоши в быту, большая беспритязательность казаков в пище и питье в дальнейших поколениях отражались на казаке.

Казаки любили свой войсковой круг, своего выборного атамана, любили их потому, что они сами их придумали, потому что никто не навязали их ему.

Наиболее отличившиеся в боевых походах казаки становились атаманами. Недаром донская поговорка гласит: «Терпи, казак, атаманом будешь».

До 1700 года известными выбранными на кругу атаманами на Дону становились казаки, отличавшиеся от рядовых казаков боевым опытом, храбростью, умелостью. В остальном атаман был равен рядовому казаку. Сегодня ты атаман, а завтра рядовой. Поэтому атаманы были только исполнителями решения войскового круга. Вот некоторые из атаманов Войска Донского. Сведения о них весьма скудны и отрывочны.

С 1549 года первым из известных атаманов донских казаков был Сары-Азман, очевидно, татарин, построивший на Дону четыре городка.

В 1554-1556 гг. - Федор Павлов и Ляпун Филимонов, предводительствовали казаками при покорении царства Астраханского.

3 января 1570 г. от царя Иоанна IV Васильевича Грозного была прислана на Дон первая из сохранившихся грамот на имя Михаила Черкашенина. Этот атаман был грозой Азова. Совершил под Азов несколько походов, стремясь захватить его. От имени атамана пошло название хутора Малый Мишкин в Аксайском районе Ростовской области.

Нельзя не упомянуть покорителя Сибири Ермака Тимофеевича (1581-1584 гг.), по другим данным он был выходцем с Волги. В городе Новочеркасске ему установлен памятник. 

Открытие памятника состоялось в мае 1904 года. На памятнике надпись "Ермаку донцы" и 1581 год - год начала похода Ермака.
В 1584 году упоминается атаман Иван Кишкин, верный царю Феодору Иоанновичу, сыну Ивана Грозного.

В 1592 году одновременно упоминаются Семен Воейков, Смирной Федоров, Василий Жигулин, Иван Нос, Иван Федорович Трубецких, Василий Кабан и Прокофий Трубченин.

В 1593 году атаманом верховых казаков был известен Степан Ершов.

В 1594 году атаманами упоминаются Никита Болдырь, Степан Ершов и Иван Нос.

В 1595 году известен атаман Афанасий Савостьянов.

В 1603 году первым из Донских атаманов при самозванце был Андрей Корела.

В 1612 году донской атаман Феофилакт Межаков принимал активное участие в освобождении Москвы от поляков. Он же сыграл решающую роль в выборах на царство Михаила Федоровича Романова.

В 1612 – 1615 гг. атаман Смага Степанович Чершенский, присягнувший царю Михаилу Федоровичу Романову. В 1613 году им была основана станица Романовская. В станице в 2008 году ему был установлен памятник.

В 1613, 1615, 1617, 1623–1628, 1630 гг. атаманом был Епифан Иванович Родилов.

В 1615 году Феодор Татар.

В 1617, 1622, 1623 гг. Исай Мартемьянов.

1628 - 1630 гг. Волокита Фролов.

В 1633, 1635, 1636, 1643, 1644–1646, 1648 гг. атаманствовал Иван Каторжный, бывавший несколько раз с казачьей станицей на Москве.

В 1636–1638 гг. атаманом был Михайло Иванович Татаринов. Он руководил казаками при взятии крепости Азов в 1637 году. Неоднократно бывал атаманом казачьей станицы на Москве.

В 1638 году атаманом был избран Тимофей Яковлевич Яковлев.

С 1638 по 1660 год в разные годы атаманом избирался был Наум Васильевич Васильев (Шелудяк).

Во время «Азовского сидения» 1641-1642 гг. предводительствовал казаками Осип Петрович Петров. Стоял он во главе казаков в 1646, 1662, 1663 гг. Неоднократно бывал на Москве с казачьей станицей.

В 1645, 1646, 1650 гг. во главе казаков был Павел Федорович Федоров.

В 1671 году атаман Корнилий Яковлевич Яковлев вместе с казаками принял присягу на верность Московскому Государю, будучи со станицей на Москве. Корнилий Яковлев был крестным отцом Степана Разина. Он же его повязал и выдал Москве.

Атаманствовал в 1661, 1667, 1669, 1670, 1671–1676, 1678–1680 гг. В разные годы тайно получал от царя Алексея Михайловича разные подарки в виде соболей, ткани, оружия за то, что выдал Москве Степана Разина. Скончался 16 июня 1680 г. и погребен в г. Черкасске при соборной церкви.

В 1671 году атаманствовал также Логгин Семенов.

В 1671, 1673–1678 гг. атаманом был и Михайло Самаренин.

В 1680–1682, 1684–1692, 1694–1700 гг. атаманом избирался Фрол Минаевич Минаев. При Петре I принимал деятельное участие с 5000 казаками в покорении Азова в 1696 году.

Двадцатилетнее нахождение его в звании войскового атамана, как отмечают, отличается замечательным благоразумием в управлении делами края и особенной любовью и преданностью к нему казаков. Окончил жизнь схимонахом под именем Филарета.

В те же годы, когда Фрол Минаев бывал в Москве и покорял Азов, на хозяйстве в Черкасске оставался Самойло Лаврентьевич Лаврентьев. Лаврентьев не препятствовал распространению раскола на Дону. И хотя о Фроле Минаеве много лестных отзывов, но именно он выдал Москве на казнь Самойлу Лаврентьева и других казаков. В мае 1688 года атаман Самойло Лаврентьев был обезглавлен на Болотной площади в Москве. Вместе с ним были обезглавлены старшины Павел Чекунов и Лев Белгородец, а на Красной площади  казнили старшину Кирея Матвеева и попов Самойлу и Прокофия, также выданных с Дона.

Фрол Минаев, как говорится, огнем и мечом искоренял раскол на Дону. По его приказу вверх по Дону была направлена большая команда из низовых казаков с приказом сжигать раскольничьи городки, убивая их жителей, если они не хотели приносить присягу в верности никонианской вере. Пострадали станицы Нижне-Чирская, Пятиизбянская, Голубинская и другие. Именно на среднем и верхнем Дону селились раскольники, приверженцы старой веры.

В 1683, 1687–1690, 1694, 1697 гг. упоминается атаманом Иван Семенов.

В 1699, 1700 г.г. Илья Григорьев.

В 1703–1708 гг. Лукьян Максимович Максимов. Был казнен Кондратием Булавиным в мае 1708 года.

С мая по июль 1708 года после казни Лукьяна Максимова войсковым атаманом был провозглашен Кондратий Афанасьевич Булавин. 7 июля того же года Черкасские казаки выбрали в атаманы Илью Зерщикова и, предводимые последним, намеревались взять Булавина, но он сам себя застрелил из пистолета, по другим данным его застрелили.

С июля 1708 года войсковым атаманом стал Илья Григорьевич Зерщиков, но в декабре того же года по оговору в участии в булавинском восстании был взят с Дону в Москву.

Он был казнен по указу Петра I со словами: «Предавший единожды не заслуживает доверия! Он предаст и многажды!»

Остановлюсь на личностях некоторых атаманов в их повседневной жизни.

Начну с Фрола Минаева.

В молодости Фрол Минаев пошел за Степаном Разиным в его походах на Волгу и Каспий. Но впоследствии отстал от Разина, примкнув к Корнилию Яковлеву. В своей жизни он стал одним из немногих, кто получил из царских рук более двадцати серебряных ковшей, бывая со станицей на Москве. Его дом был лучшим в Черкасске. Пленные татары и турки составляли прислугу. Они следили за конюшнею, псовою охотою, за чистотою и порядком двора. В свободное от работы время эти пленники были собеседниками атамана. С ними Фрол Минаев обращался как с товарищами. Они даже сопровождали его в военных походах. Без гостей за столом они обедали и ужинали вместе, при гостях – прислуживали за столом. При больших обедах за столом обслуживали гостей также три его сына. Фрол Минаев был любимцем царя Петра І, но никогда не показывал своего превосходства перед другими. Вставал перед стариками. В летнее время любил беседовать на улице со стариками. Старики делились с ним своим житьем-бытьем, рассказывали о походах, в которых принимали участие. Он их угощал медом, выпивая вместе с ними. Всякий казак обращался к нему просто - по имени отчеству или «ваша милость». Царь Петр І, обращаясь к нему, называл - Минаич.

Фрол Минаев любил показать свою пышность приезжим из столицы гостям. Прибывших знатных гостей, он встречал на пороге дома вместе с женой и сыновьями. Приглашал в комнату, устланную богатыми персидскими коврами; вдоль по стенам с одной стороны были лавки, а с другой простого дерева раздвижные стулья, на которые клались шелковые, шитые золотом подушки. 

На стенах висели оружие и сбруя: пищали, ружья, фузеи, сабли, шашки, кинжалы, шебалташи (пояс с подвеской для большого рога с порохом), рога, луки, колчаны со стрелами, чеканы, ронзаки (конская сбруя) и проч. Это вооружение и сбруя были оправлены серебром.

За столом чаши, блюда, стаканы были оправлены серебром.

В конце жизни Фрол Минаев постригся в монахи под именем Филарет. В первой половине 1700 г. Фрол Минаев скончался и был торжественно погребен на кладбище Преображенской церкви в Черкасске. Дело его продолжили сыновья и внуки, известные в донской истории под фамилией Фроловых. Его сыновья были атаманами.

Большим оригиналом был атаман Данила Ефремов. При нем завелись на Дону экипажи. В старину казаки всегда ездили верхом; сесть в рыдван считалось неприличным. Только женщины употребляли простые таратайки, покрытые узорчатым войлоком. В эти повозки запрягали самых плохих лошадей. Считалось, что запрячь хорошую лошадь, - было для нее «оскорблением».

И вот первый рыдван появляется у Данилы Ефремова. Это было чудо. И этим чудом была карета без рессор, на ремнях, усеянная множеством медных гвоздей с большими шляпками. Толпа народа сбегалась поглазеть на выезд жены атамана, а пацаны с криками бегали за каретой. В подражание Ефремову завелись экипажи в домах черкасских старшин Поздеева, Мартынова, Луковкина.

Вскоре у Ефремова появляется для зимы возок, расписанный яркими красками, обитый войлоком, шелковой материей и бархатом, со стеклами и жаровней в середине.

Такие экипажи запрягались турецкими лошаками, изувеченными лошадьми. Как правило, калмык занимал место кучера, а дородная девушка или женщина на запятках вместо слуги. Казак ни за что не соглашался ехать вместе с женщинами.

Данила Ефремов, бывший генерал-майором, затем тайным советником, никогда не чуждался бесед казачьих. К нему всякий приходил как к товарищу, говорил ему «ты». Он не чуждался вместе со стариками на Рождество ходить христославить.

На этом пока остановимся

Продолжение следует

Фотографии и другой изобразительный материал из общедоступных источников.

Ю. Парамонов

Источники.

В.Д. Сухоруков. Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822-32 годах. Новочеркасск, 1891 г.
С. Номикосов. Статистическое описание Области Войска Донского. Новочеркасск, 1884 г.
П. Краснов. История Войска Донского. Картины былого Тихого Дона
Евграф Савельев. История казачества с древнейших времен до конца XVIII века. Историческое исследование в трех частях. http://passion-don.org/index.html
Федор Крюков. Казачка.
М.А. Шолохов. Тихий Дон.
Википедия