Казаки. Донской Императора Александра III кадетский корпус. Первые годы
Первым директором Донского кадетского корпуса в 1883 году был назначен полковник Илларион Михайлович Левачев.
В 1886 году был утвержден штат Донского кадетского корпуса. Были исключены экстерны, но количество своекоштных (обучающиеся за плату) интернов было увеличено на 20 человек. По штату в кадетском корпусе числились: директор (генерал-майор), инспектор классов - 1, помощник инспектора классов -1, сотенных командиров - 3, офицеров воспитателей - 17, кадет интернов 420, трубачей - 4, священник - 1, дьякон - 1, псаломщик - 1, старший врач - 1, младший врач - 1, фельдшеров - 2, аптечный фельдшер - 1, смотритель здания – 1 (обер-офицер), заведующий обмундированием (обер-офицер) - 1, эконом - 1, секретарь - 1, бухгалтер - 1, писарей - 7. Кроме того прикомандировывалось 4 урядника из войска для фронтовых занятий с кадетами,
С 18 февраля 1898 - корпус стал именоваться: «Донской Императора Александра III кадетский корпус» в память своего основателя.
В первые годы создания корпуса проведение занятий с кадетами шло в арендованных зданиях, и это создавало много трудностей. Необходимо было собственное здание. Стали искать место, где можно было его построить. Город предложил для строительства корпуса три основных места: Сенной базар, Ратную площадь и место на окраине Новочеркасска. Это место располагалось на Троицком проспекте, ныне Баклановском, 77. В те годы на этом участке стояли ветряные мельницы. Но это место, самое высокое и сухое в городе, было способно обеспечить кадет чистым, свежим воздухом, имело необходимое количество свободной земли, выбрали для постройки здания корпуса.
Как и другие окраины города, это возвышенное место было занято неказистыми постройками да ветряными мельницами, украшавшими равнинный пейзаж. Мельницы перенесли еще дальше за город, туда, где ныне стоит институт виноградарства и виноделия им. Я.И. Потапенко (проспект Баклановский, 166). Закладку корпусного здания наметили на 6 мая 1885 года, т.е. на день рождения Наследника Цесаревича Николая Александровича (будущего Императора Николая II), являющегося одновременно Августейшим Атаманом всех казачьих войск. В этот день, по сложившейся традиции, в Вознесенском кафедральном соборе на торжественном богослужении присутствовал Войсковой Круг. После молебна Войсковой Круг во главе с крестным ходом двинулся к месту закладки корпуса. В составе Войскового Круга шел весь состав кадетского корпуса. Прибыв на место, Архиепископ Митрофан отслужил с градским духовенством молебен и окропил святой водой место постройки. Первый камень и памятную доску заложил Войсковой Наказной Атаман князь Н.И. Святополк-Мирский.
На закладной доске написали: «В царствование Императора Александра III, при Августейшем Атамане Цесаревиче Николае Александровиче, Военном Министре Генерал-Лейтенанте Ванновском, Войсковом Наказном Атамане Генерал-Адьютанте князе Святополк-Мирском 2, Главном Начальнике военно-учебных заведений Генерал-Лейтенанте Махотине Донской кадетский корпус учрежден 26 февраля 1883 года и открыт 30 августа 1883 года. Здание корпуса заложено 6 мая 1885 года. Директор корпуса Генерал-майор Левачев, инспектор строительной части полковник Покотилов, строитель Полковник Залесский».
Возведение здания корпуса стоило около 1 млн. рублей. В августе 1886 года основной трехэтажный корпус был закончен и осенью того же года, несмотря на то, что внутренняя часть помещения была готова не полностью, корпус уже перешел в собственное новое здание. К 7 мая 1887 года строительство комплекса завершилось, и жизнь корпуса стала входить в установленный уклад кадетских корпусов Российской Империи.
 
Как отмечалось в воспоминаниях, форма здания корпуса была похожей на букву «Ш»: ее основание смотрело на юг, а три других отсека смотрели на север.
Все стены, противоположные во всех трех этажах имели большие (высокие и широкие) окна, застекленные в двух открывающихся половинках оконных рам. Только деревянные части окон были выкрашены белой масляной краской. Все здание было построено из кирпича. Крыша здания была жестяная, серого цвета, с массой вытяжных труб, очень высокая, и форма ее была очень оригинальная в виде усеченных трапеций.
Под крышей, на потолке, было много высоких, но узких баков для воды, которая и подавалась свободно во все комнаты здания. Железная дверь, ведущая в эту часть, была всегда замкнутой и имела надпись; «кадетам вход запрещен». Но мы, как отмечается в воспоминаниях, отмыкая замок согнутым гвоздем, неоднократно бывали там, чтобы знать, что же там хранится и почему крыша корпуса имеет такую причудливую форму.
Здание корпуса находилось в северной части города, высоко на горе, шедшей с небольшим подъемом с юга к северу.
К востоку здание корпуса упиралось в Троицкий (Баклановский) проспект. К западу была Краснокутская роща (ныне «Красная весна»), с большой пустой площадью между корпусным садом.
Длина фасада корпуса была 500 метров, такой же длины был и корпусной плац, а глубина его была равна 600 метрам.
По фасаду корпуса, с восточной и южной стороны был широкий цементный тротуар, а с западной стороны — короткий тротуар. К югу от фасада — булыжная улица — шириной примерно сажени в две. За ней посажен низкорослый декоративный кустарник, а за ним — деревья шелковицы. Кадеты любители 1-го и 2-го классов рвали листья ее и, под наблюдением своих воспитателей, проходили курс развития шелковичных червей. Кстати, шторы в корпусной церкви и Сборном зале были сделаны из шелка от этих шелковичных червей. За деревьями шелковицы шла утрамбованная, в сажень ширины, дорожка из мелкого желтого щебня, покрытая песком, Такая же дорожка шла вокруг всего плаца. Середина же плаца делилась широкой аллеей и растущими по ее бокам высокими серебристыми тополями. В северной части аллеи был большой, круглый действующий фонтан. Со всех сторон плаца были посажены деревья американского клена; эти деревья размножались вызревшими семенами - зернами, имеющими как бы два соединенных крыла стрекозы. Когда эти зерна созревали, они падали на землю, ветер разносил их далеко-далеко.
Весь плац был обнесен железной (мелко квадратной) решеткой, очень красивой, из широких и высоких звеньев, соединенных вверху и внизу между собой. На плацу с кадетами проводили занятия по строевой подготовке.
На западной стороне, как уже отмечалось, вплотную к зданию корпуса, примыкал корпусной сад очень больших размеров, обнесенный высокой (1-1/2 роста человека) сплошной кирпичной стеной. Северная ее сторона выходила на Баклановскую улицу, западная к площади у Краснокутской рощи, а с южной была улица.
Надо сказать, что этот сад не имел фруктовых деревьев, но состоял из большего количества деревьев различных пород. В нем были трамбованные галькой и желтым песком аллеи-дорожки.
Помнится, как в один из приездов Великого Князя Константина Константиновича в саду, на этих дорожках, были поставлены столы и скамейки, и кадетам был устроен обед: жареный гусь с яблоками, фрукты, мороженое. Каждому кадету дали по фунтовой коробке шоколадных конфет и размером немного больше открытки, визитную карточку. На плотной глянцевой бумаге, золотым тиснением была напечатана корона с надписью: «Великий Князь Константин Константинович».
В саду была оранжерея, корпусной огород, в котором каждое отделение класса имело свою грядку с посаженными овощами: помидоры, огурцы, редиска, капуста и т.д.
Ширина сада, как уже отмечалось, больше 500 метров и весь сад был огорожен сплошной, высокой, в полтора роста человека, толстой кирпичной стеной. С внутренней стороны стена была засажена виноградом. Вход в сад был с южной стороны через высокую, узкую и очень красивую чугунную калитку. На ночь калитка запиралась. Выезд из сада был с другой стороны через двустворчатые деревянные ворота, в северной части кирпичной стены.
В северо-восточном углу сада была конюшня для двух вороных лошадей экипажа директора корпуса и еще одной лошади, запрягавшейся в «блонкарду» (тачанка), на которой по утрам отвозили в гимназию учившихся там гимназисток. Там же были и постройки для хранения экипажей, конской сбруи и пр.
В саду кадеты рыли ямы, а весной или осенью, сажали молоденькие деревца. Недалеко от южного входа — калитки был насыпан искусственный курган.
На нем, обнесенный невысокой железной решеткой, рос дубок, посаженный в 1888-ом году Государем Императором Александром III, в Его приезд в Кадетский Корпус.
В левой, восточной половине плаца, в 1906 году был поставлен железный раздвижной высокий купол. Под ним был большой силы телескоп. Под присмотром учителя космографии, иногда ночами, кадеты наблюдали звездное небо. Видели и кольца Сатурна. Наблюдали комету Галлея в 1910 году. На плацу имелась и метеорологическая станция. Наблюдения и все записи, по собственному желанию, вели два кадета пятого класса.
Зимой на плацу строили городки, делали «снежных баб», играли в снежки; а летом и осенью в большом ходу была игра в «лапту».
Зимой иногда 2-я и 3-я сотни «жестоко» бились в снежки. Малыши «третьей» никогда не сдавались и не желали признать себя побежденными. Дежурные офицеры обеих сотен прекращали «снежный бой».
Средняя часть здания Корпуса в каждом этаже делилась на две части: восточную половину занимали классы и туалетная. Западная часть — это узкий, но длинный сотенный зал с паркетным полом. У стен стояли большие, очень удобные для сидения, скамейки. Сотенный зал служил кадетам местом для отдыха и времяпрепровождения в свободные часы.
Примерно, на половине западной стены, в богатых, хорошей резьбы киотах, орехового дерева, были прикреплены большие иконы. В третьей сотне: Покров Пресвятой Богородицы; во второй — Казанской Божьей Матери и в первой — Св. Великомученика и Победоносца Георгия. Перед каждой иконой висели на цепочках большие красные лампады. Каждое утро один из кадет, ведающий этим, зажигал их, а вечером, тушил. Иконы имели предохранительную подвижную, деревянную полукруглую, довольно высокую стойку. При натирании полов стойка передвигалась.
На обеих стенах висели портреты Особ Императорского Дома, выдающихся генералов Русской Армии и большие цветные фотографии подвигов, совершенных в армии, например, матрос Кошка, смерть майора Горталова, Архип Осипов, взрывающий пороховой погреб.
Во второй и первой сотне кроме этого были: кобыла, козел, параллельные брусья, кожаный матрац и небольшой трамплин для прыжков. В первой сотне был большой деревянный конь, с головой, гривой и хвостом.
Спальни находились во фронтальном здании, от прихожей к западу во всех трех этажах: на первом — третьей сотни, на втором — второй сотни, и на третьем этаже — первой сотни. От входа в спальни, с правой стороны, на каждом этаже были две отдельные комнаты, служившие карцерами для наказанных кадет. Напротив, с левой стороны, через широкий проход, находилась комната дежурного офицера сотни. За комнатой дежурного офицера и карцерами, отделенные стеной с широким проходом, шли спальни. На первом и втором этаже спальни имели в два ряда железные подпорные столбы.
Спальные помещения имели 150 кроватей и ковровую дорожку. Середина комнаты делилась на два ряда, имея проходы со всех сторон: у окон и у стен. Каждый ряд состоял из 75 кроватей, сдвинутых по четыре вместе, голова к голове. Между этими блоками кроватей были проходы. В ногах каждой кровати была тумбочка с верхним выдвижным ящиком и нижней частью, с закрывающейся, но незамыкаемой дверцей. Кровати были железные. Каждая из них имела, в головах, железный высокий прут с крючком для вешания полотенца. Выше крючка имелась закрепленная плоская железная планка с номером кадета, с начальной буквой его имени и фамилией (М. Иванов — 26; П. Попов — 24; С. Хохлачев — 14). У каждого кадета, в головах кровати, висели маленькие иконочки — благословение родителей. Большие иконы были во всех комнатах.
При больших морозах — зимой, температура в спальнях была «бодрящая». Чтобы было теплее спать, кадеты делали «гробы»: две крайних доски кровати ставились ребром. Получалось углубление, как ящик, матрас проваливался. Спать было теплей. Однако эта комбинация начальством запрещалась. Надо отметить, что в первой сотне, при входе в спальню, с левой стороны первого ряда кроватей, стояла большая, длинная железная кровать, на которой, в один из приездов в Корпус, спал Великий Князь Константин Константинович. Над кроватью была соответствующая надпись, золотом на красном фоне.
Из спален небольшой и узкий коридор вел в умывальные комнаты. С правой стороны коридора — комната для любителей фотографии (за свой счет). Рядом — большая, чистая и светлая туалетная.
Вдоль коридора, слева: большие цейхгаузы с кадетским бельем и обмундированием, в отдельных ящиках с номером каждого кадета.
Умывальная комната имела оцинкованное, длинное, глубокое корыто, с отверстиями для стока мыльной воды. Над этим корытом была проведена водопроводная труба с медными кранами по обеим сторонам. Над трубой, во всю ее длину, была полочка для мыла и неглубокие чашечки для зубного порошка. Зубную щеточку каждый кадет имел свою.
Западная сторона умывальной комнаты имела ниши с замыкающимися дверцами, для запасных принадлежностей туалета и умывальной. Здесь же, в умывальной, вправо от корыта и перпендикулярно ему стояли длинные, низкие скамейки с ваксой и необходимыми щетками для чистки сапог. Кто из кадет не почистил сапоги с вечера — чистил утром. Здесь же была и комната «ручного труда» для желающих.
Из умывальной комнаты был выход на лестницу трех этажей для прохода командиров сотен. Эта же лестница вела на чердак, куда кадетам был «вход запрещен».
В 9 часов вечера укладывалась спать 3-я сотня; вторая — в 9 с половиной и первая в 10 с половиной.
В северо-западном углу сотенного зала третьей сотни стоял большой медный бак с пресной, свежей водой. К нему на цепочке была прикреплена металлическая кружка. Под краном бака находился металлический таз, чтобы вода не проливалась на пол. В баке всегда была свежая вода для питья.
Из сотенных зал, наполовину застекленные, двери вели в классные комнаты. Это были большие, светлые комнаты с тремя окнами. При входе в класс, направо стоял шкаф, в котором под замком хранились запасные принадлежности для писания и, когда надо было, старший в классе с разрешения своего воспитателя, выдавал новые тетради, карандаши и пр. К южной стене классов была прикреплена узкая доска с крючками (номерными). На них кадеты вешали свои фуражки и… балалайки (кто имел).
Немного отступя, стояли три больших, черных грифельных доски, установленных на шарнирах так, что, исписавши одну сторону доски, ее можно было повернуть на другую. Над досками, на стене висели большие стенные часы.
Глубже, к северной стене, стояли парты для кадет. В каждом классе их было по четыре ряда. Ряд состоял из четырех парт, каждая на двух человек. Два средних ряда были соединены и не имели прохода. Между остальными рядами и возле стен были проходы. Впереди средних парт стоял небольшой стол и стул для преподавателя.
Парты имели откидные крышки и два глубоких, закрывавшихся ящика. В них хранились тетради, учебники, книги для чтения и все, что имелось собственного у кадета. Замков не было, но никто никогда не лазил туда без разрешения хозяина, даже и воспитатель. Когда ему надо было проверить ящик, он приказывал кадету: «Поднять крышку», а затем говорил: «Вынимай постепенно все, что находится в ящике». Так шла проверка, нет ли папирос или каких-нибудь запрещенных книг.
Каждая парта посредине ее переднего ребра имела чернильницу. В классах было по три больших, висячих лампы с жестяными щитами-тарелками, выкрашенными в белую краску и отражавшими свет вниз. Каждый месяц в класс приходил офицер с контрольной световой лампой и проверял степень освещения класса, чтобы кадеты не портили свое зрение от напряжения глаз в случае недостатка количества свечей. На это обращалось очень большое внимание.
Для содержания ламп в порядке и чистоте, с необходимым количеством керосина, был специальный служитель — ламповщик. Он имел невысокую деревянную лестничку, «стремянку», становился на нее, снимал стекло и зажигал фитиль лампы. Когда надо было, ламповщик тушил лампы. Для этого у него была длинная, полая жестяная трубка. Конец ее был запаян под прямым углом к трубке. Стоя на полу, ламповщик направлял этот конец трубки в средину пустоты стекла и своим дуновением тушил лампу.
Полы во всех классах были постелены из обыкновенных досок, выкрашенных коричневой масляной краской.
Двери, снизу до стекла дверей, так же, как и все стены во всем здании, были выкрашены светло-голубоватой, переходящей как бы в зеленоватый цвет, масляной краской. Выше, до потолка и потолок были покрыты белой известковой краской.
В нишах, устроенных под окнами, находились радиаторы парового отопления. Все радиаторы были вровень с краем стены. Благодаря этому они не мешали проходить между стеной и партами.
Из спальни первой сотни, по верхней части чугунной лестницы можно было пройти в большой, светлый, широкий сборный зал, или, как его называли «танцевальный».
 
В стенах двух сторон зала были большие, широкие окна. На окнах висели небольшие, короткие шелковые занавески с кистями. Занавески эти крепились на дубовых багетах. У стен в зале, вдоль южной и северной стороны, стояли низкие, продолговатые скамейки по две рядом, с небольшим промежутком между ними, а в этих промежутках были поставлены невысокие, дубовые столики, по своей длине равные размеру скамейки. Все вместе как бы заполняло пустоту зала и украшало его.
На восточной стене зала помещались три портрета во весь рост, прекрасно написанные масляными красками: посредине — Государь Император Николай Александрович, слева от Него — Государыня Императрица Мария Федоровна, а справа — Государь Император Александр III.
Все портреты были в золотых, широких, тяжелых и очень красивых рамах, наверху которых имелись большие, золотые короны. У подножия этих рам, в очень красивых дубовых, фигурных подставках (тоже в виде столиков) были помещены кадки с живыми декоративными растениями, таких кадок было четыре.
Позже, у северной стены был установлен портрет Наследника Цесаревича, Атамана всех Казачьих Войск.
1905-й год был тревожным годом, бывали случаи саботажа. Поэтому, во избежание возможной порчи портретов Царственных Особ, по сборному залу назначался дежурный кадет от 7-го класса.
На рояле стояла лампа, с зеленым абажуром, для дежурного кадета. Весь зал освещался, когда это требовалось, тремя большими, на несколько сот свечей каждая, висевшими с потолка, очень красивыми, бронзовыми люстрами. Все свечи были со стеклянными розетками, предохранявшими танцующую, во время балов, публику и пол от капель воска. Зажигались свечи на люстрах бикфордовым шнуром. Если некоторые свечи не зажглись, их зажигал специальный служитель, «ламповщик». Он имел длинную жердь с горящей свечей на одном конце.
Такое освещение было до 1912 года, когда во всем корпусе было установлено электрическое освещение и своя электростанция.
Пол — «паркет», в зале и во всех других помещениях (кроме классов, уборных, умывалок и других незначительных комнат) был сделан из отдельных тонких и продолговатых (12x5 см) пластиночек прочного мореного дуба. Все они были уложены рядами в виде звездочек. В случае порчи менялись только испорченные пластинки.
Натирание паркетных полов было большим искусством. Все служителя сотни имели круглые щетки (свиной щетины, очень жесткие). Щетки имели полосы материи, прикрепленные к ним так, чтобы их можно было одеть на правую ногу. Щетки намазывались специальным раствором для натирания паркетных полов: желтый воск, канифоль и спирт. Служителя становились в ряд, равняясь на главного — правофлангового служителя и по его команде все, одновременно, сильным толчком правой ноги вперед, скользили по паркету (помогая и движением всего корпуса) и сейчас же нога шла назад... Таким образом, вся шеренга одновременно двигалась вперед, натирая паркет. Временами, по команде правофлангового, все останавливались и снова натирали свои щетки мазью. Стены и потолок сборного зала были выкрашены в белый цвет.
Сборный зал служил для построения всего корпуса или для других торжественных случаев, как то парадов, балов и пр. В нем же наряжалась елка.
Если стать лицом к бюсту, то на стене с левой стороны были прикреплены доски, белого мрамора, с золотыми надписями имен кадет, окончивших корпус первыми по успехам в своем выпуске.
Во время торжества по случаю СТОЛЕТНЕГО юбилея войны 1812-го года, туда прибавились еще и другие — написанные масляными красками искусным художником-кадетом VII-го класса ИНЮТИНЫМ.
Эти портреты были: Императора АЛЕКСАНДРА I, фельдмаршала Кутузова, генерала Барклай де Толя и донского «вихрь-атамана» графа Матвея Ивановича Платова (каждый портрет был в широкой, красивой золоченой раме).
По окончании торжества эти портреты были перенесены на стену к бюсту «Царя-Основателя».
А во время 1-й мировой войны были мраморные доски с именами и портретами бывших кадет кавалеров ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия, с описанием их подвигов.
Столовая находилась на втором этаже фасада в восточной половине здания корпуса. Вход в столовую был с западной стороны от кадетских спален. По своим размерам она равнялась танцевальному (сборному) залу и была точно под ним.
Церковь посещали не только кадеты и служащие нашего корпуса, но и жители города, жившие вблизи корпуса.
При входе в столовую, направо, на стене висели часы. Под ними стоял небольшой стол для дежурного офицера. В столовой были упорные столбы для укрепления и поддержки, находившегося выше Сборного зала.
Столы, покрытые длинными, белоснежными полотняными скатертями, стояли в три ряда с промежутками между ними, чтобы могли проходить служители, подающие кушанья и убирающие посуду. Столы эти стояли перпендикулярно длине зала. У каждого стола находилась табуретка для старшего кадета, раздававшего кушанья, а для кадет — длинные скамейки с обеих сторон столов. В каждом ряду было по 15 столов. За каждый стол садилось по 11 кадет.
Каждая сотня занимала один ряд: столы левой, северной, стороны занимали кадеты 1-ой сотни. Посредине — третья, и вторая сотня — справа у южной стены.
На окнах были двойные занавески в багетах: верхние занавески — короткие, а под ними — длинные, во все окно. В левом, восточном углу столовой, около церковной двери; находилась дверь, ведущая на кухню.
Первое время кухня находилась в крайней восточной части корпусного здания, на втором этаже. Но в 1905 году кухня уже была пристроена, отдельным двухэтажным зданием, прямо к столовой с северной стороны. В этом было большое удобство. Впоследствии, на кухню каждый день назначался дежурный кадет седьмого класса для контроля расхода продуктов.
Всегда, после прихода в столовую всех трех сотен, перед началом еды и после ее окончания, по команде дежурного офицера, все кадеты пели молитву. Я поступил в корпус в августе 1903 года. Нас кормили хорошо, вкусной пищей. Через два-три месяца ген. Анчутин получил назначение к Великому Князю. Директором назначили ген. Лазарева-Станищева. Он скоро уволил эконома и назначил нового, Федора Аполлоновича Силкина. Сразу же довольствие стало еще лучше. Особенно любили кадеты мясные котлеты и большие, сочные, продолговатые, с рубленым мясом, пироги, жарившиеся в кипящем масле. По большим праздникам обед всегда бывал улучшенным, а в Царские дни давали каждому, кто не ходил в отпуск, по фунтовой коробке конфет. На масленицу каждый кадет мог есть столько блинов, сколько хотел. На Пасху, в течение трех дней, к утреннему чаю давали по два яйца и большому куску кулича.
Обыкновенно, ежедневно, утром и вечером бывал сладкий чай и французская булка. К обеду — по куску пшеничного хлеба, иногда пеклеванный.
«Слабосильная команда», — только в третьей сотне, — выстраивалась на левом фланге этой сотни. Им давали к чаю по ложке рыбьего жира и по одной котлете.
Когда нас, иногда водили вечером в театр, то по возвращении (около часа ночи) мы получали чай и по котлете с хлебом. Брать с собой что-либо из столовой запрещалось, но мы все же выносили в карманах пироги и котлеты с хлебом.
Вся фаянсовая посуда (чайные кружки, тарелки) были белые, с корпусным вензелем «А - III» посредине. Некоторое время в обед дежурный трубач трубил нам поочередно кавалерийские сигналы. Делалось это для лучшего запоминания сигналов.
Корпус имел своего «квасника», выделывавшего прекрасный хлебный квас. В 1915 году этот квасник праздновал 25-летие своей службы. Бочки с квасом стояли в нижнем этаже под кухней. В столовой подавался всегда квас, а не вода.
Домовая корпусная церковь занимала помещение в два этажа и являлась, как мы уже писали, продолжением столовой. Главный вход в церковь был со стороны столовой. Вторая и третья сотни, во время церковной службы, находились в помещении церкви на втором этаже. В дни больших праздников, когда на службе присутствовало много посторонних городских жителей, столы в столовой сдвигались, чтобы освободить место для посетителей.
Церковь в главном здании была построена в 1886 году, освящена при протоиерее Ляборинском во имя Святителя Николая, построенная по рисунку московского архитектора А.С. Каменскаго. Изящный мраморный иконостас корпусной церкви, изготовленный в Италии на средства донского торгового казака Ивана Семеновича Кошкина.
 
Первая сотня и хор находились на специально сделанном балконе, расположенном на высоте пола третьего этажа и обхватывавшего помещение церкви с трех сторон. Балкон имел, в пол роста человека, круговой парапет на точеных дубовых стойках, похожих на фигуры шахматных пешек.
С правой стороны, при входе в церковь, был высокий, мореного дуба, красивый свечной ящик. Вправо, впереди, было место директора корпуса и его семьи. Третья сотня стояла с левой стороны, вторая — с правой. Между сотнями был широкий проход, где священнослужители совершали нужные службы. Амвон, две ступеньки и иконостас алтаря были сделаны из белого мрамора. У амвона справа было место для корпусного знамени.
С потолка свешивалась на толстой цепи большая, бронзовая люстра для сотен свечей.
Кадеты говели в Великом посту: 1-ая сотня на первой неделе, 2-ая сотня — на 4-ой, и третья сотня говела на 6-ой неделе. После причастия кадеты получали отпуск.
С 1909 года в корпусе появилось электричество; только в алтаре, зажигался большой крест из электрических лампочек. Во время вечерни, когда священник возглашал: «Слава Тебе, показавшему нам Свет», — освещенный сиянием крест, производил незабываемое, впечатление.
По некоторым данным, электрическое освещение всего корпуса было проведено в 1912 году, и имелась своя небольшая электрическая станция.
Баня, прачечная и сушильня находились в отдельном двухэтажном здании в продолжении средней части корпуса.
В нем помещались семьи: трех командиров сотен, заведующих цейхгаузами, многих старослужащих служителей, заведующего садом, урядников (9), назначавшихся в помощь дежурным офицерам, трубачей (4) и конюхов.
Вход в здание для командиров сотен был с южной стороны плаца. Можно было пройти и из сотенных спален по лестнице. Для всех остальных, живших в этом здании, вход был только с восточной стороны.
На южном углу со стороны проспекта висел почтовый ящик. Все свои письма кадеты должны были сдавать своему воспитателю. Он же, на вечерних занятиях, при подготовке уроков, и раздавал письма, получаемые кадетами от своих родных или знакомых.
Восточная часть мостовой имела высокую кирпичную стену. А к северной части прилегали различные хозяйственные, низкие постройки и ледник. Таким образом, внутри получался отгороженный плац для прогулок 3-ей сотни. Такой же плац имелся и с другой стороны средней части корпусного здания, где была кухня.
Зимой эти оба плаца заливались водой для устройства катка на коньках. Этот вид спорта в корпусе был поставлен очень хорошо. Многие кадеты имели собственные коньки для катания.
Прачечная и сушильня были в отдельных смежных комнатах.
На третьем этаже были: церковный алтарь (алтарь двухсветный, занимавший два этажа) и рядом, к северу, большое помещение для лазарета. Лазарет обслуживался двумя докторами, двумя «классными» фельдшерами, носившими военную форму и двумя сестрами милосердия.
 Столовая лазарета
5 июня 1886 года, Областное правление войска Донского выделило кадетскому корпусу под военно-учебный лагерь 54 десятины земли при хуторе Персиановка. На выделенной земле были выстроены здания, необходимых для обеспечения учебного процесса в полевых условиях.
Здесь, упоминавшийся торговый казак и меценат Иван Семенович Кошкин, на свои средства построил красивую корпусную деревянную церковь, посвященную св. Петру и Павлу.
Летом, по окончании занятий, кадеты 6 и 7 класса на месяц убывали в лагерь. В лагере учили уставы, названия частей, сборку и разборку винтовки и строго требовали, придираясь к самой маленькой ошибке. По воспоминаниям Балабина один кадет вместо «рукоятка» затвора сказал «ручка» затвора. Преподаватель Смирнов прогнал его со словами: «Ничего не знаете, и ничего не понимаете: ручка бывает только у барышни и то у хорошенькой».
В лагере производили съемку местности, знали все условные знаки по топографии и вычерчивали их. Каждый день производились строевые занятия и не маршировка, которая хорошо была усвоена в корпусе, а маневры, наступление, оборона, атака и пр. Совершали походы с ночевкой вне лагеря.
Можно было купаться в Персияновке (скорее всего в р. Грушевка), и воспитатели учили тех, которые еще не умели плавать. Была кадетская лодка - катались. В этой же речке удочками ловили рыбу.
Вся жизнь в лагере располагала на шалости и проказы: пробирались ночью в болгарские огороды, чтобы стащить там совершенно ненужную морковку или луковицу, просто из удальства. В случае обхода воспитателя «махальный» кричал по-кукушечьи и те спасались в лагерь, а встречному воспитателю говорили, что были в «капернауме» (туалете).
5 мая 1887 года кадетский корпус встречал Императора Александра III со всем его семейством на Соборной площади, а затем он посетил кадетский корпус, где воспитанники встретили его стройными рядами, боевым кличем «Ура!» и пением «Боже, царя храни». Император посетил корпусную церковь. Затем он осмотрел весь кадетский корпус, полюбовался панорамой Новочеркасска с балкона и остался доволен увиденным. Кадеты проводили Государя дружными возгласами «Ура!». В память об этом посещении кадетского корпуса в Сборном зале позднее вывесили памятную мраморную доску.
18 февраля 1898 года, как уже отмечалось, корпусу присвоено новое наименование: «Донской Императора Александра III кадетский корпус» в память Царя-Основателя. В связи с этим у Сборного зала и был установлен бюст Александра III.
При втором директоре корпуса К.Н. Анчутине перепланировали некоторые внутренние помещения, перенесли гимнастический зал, а на прежнем месте зала устроили необходимые учебные кабинеты: физический, естественно-географический, рисовальный классы и закройную мастерскую, а также бактериологический кабинет и дезкамеру. В 1901 г., согласно пожеланию Главного Начальника военных учебных заведений, в Донском корпусе устроили музей для сбора литературных, художественных, научных и иных трудов выпускников корпуса. Для музея отвели самый красивый и большой зал с балконом, с которого Царская Семья 7 мая 1887 г. любовалась видами Новочеркасска и его окрестностей.
14 ноября 1903 года корпусу было пожаловано знамя, оно изготовлено было только в 1906 году, а 5 мая 1907 года состоялась торжественная церемония прибивки знамени к древку. Это было знамя образца 1900 года (с изображением Нерукотворного Спаса), полотнище темно-синее, кайма алая, шитье серебряное. Навершие высеребренное гвардейского образца 1857 года. Древко черное.
16 августа 1904 года кадеты готовились к встрече с Государем Императором Николаем II, который прибывал в Персиановские лагеря для напутствия и благословения мобилизованной 4-й Донской казачьей дивизии, отправлявшейся на фронт разгоревшейся Русско-Японской войны. Император приветствовал не только полки дивизии, но и кадет, участвующих в проводах казаков на войну.
На этом остановимся. Продолжение следует.
Фотографии и другой изобразительный материал из общедоступных источников.
Ю. Парамонов
|
|
Категория: Заметки дилетанта | Добавил: vonomarap5 (03.02.2022) |
| Просмотров: 358
| Рейтинг: 5.0/1 |
|
