В первые дни своего существования казаки, ведя холостую жизнь и не имея постоянных жилищ, переходили с одного места на другое, от пределов царства Крымского и от окраинных городов России к улусам татар заволжских. Иногда казаки устраивались охранять купеческие караваны, обеспечивали переправы через реки, не допуская грабежа. Как отмечали исследователи, казаки вели полудикую жизнь, земледелия не знали, хозяйством не занимались. Питались рыбою и дичью, и тем, что могли достать грабежом, угоняя гурты скота. Грабили стойбища, юрты, купцов, сопровождаемых небольшой охраной. Забирали в плен людей, захватывали имущество. Большую часть времени казаки проводили под открытым небом, на биваках. Сильным иногда предлагали свои услуги, а на слабых нападали неожиданно. Как ранее отмечали, дремучие леса, и места неприступные были их убежищем для кратковременного отдыха. 
Позже казаки разъезжали отдельными партиями по степям волжским и задонским, при переправах карауля азовцев, крымцев и ногайцев, ходивших на окраинные города российские для грабежа и пленения, внезапно нападали на них и разбивали. Но только этим казаки не ограничивались, а нападали на жилища нападавших и наносили им большой урон. 

Казаки хорошо знали степь и жили там по несколько месяцев. Постепенно стали считать донские степи своим домом и проводили здесь большую часть своей жизни. Люди, бежавшие на Дон от нужды и притеснений, строили общество на основе равенства и братства. Все вопросы жизни и быта решались сообща.

Свои хижки в городках казаки ставили кругом, чтобы было легче отбиваться в случае набега татар. В центре городка получалась круглая площадь (майдан или круг), на которой казаки собирались в дни своего редкого пребывания в городках. Велись разговоры о жизни, о походах, о погибших товарищах.  

На кругу решались все дела. Хотя ведение общественных дел находилось в руках всех казаков вообще, и все зависело от воли всего общества и решалось по большинству голосов. Но, «без столба и забор не стоит, без перевясла и венок рассыпается», - говорили казаки, и потому для ведения дел и выполнения распоряжений по общественным делам избирали из своей среды атамана и есаула. Избирали атамана на Кругу все взрослые казаки - это была казачья демократия. «Без атамана казак сирота» - так говориться в известной казачьей пословице. 

Атаман был главное лицо, есаул же был его помощник. Живя дома, в своем городке, станица избирала атамана и есаула станичных, отправляясь в поход против неприятелей - походных; для какой-либо, встречи, например, послов Русского царя, зимовой станицы с царским жалованьем или другой какой - встречных; для звериного или рыбного промысла - ватажных и прочих. Станичные атаман и есаул избирались на год, а все прочие до окончания предприятия. Принимая власть от общества (круга) для известной цели, атаман делался полновластным, самым неограниченным повелителем, как избравших его, так и всех тех, которые после вступали в избравшее его общество. Во всей силе власть атамана высказывалась особенно во время походов против неприятеля. Тут жизнь и смерть каждого подчиненного находилась в руках атамана. Вообще принцип подчинения власти быль таков, что круг, избирая атамана, говорил ему: «куда ты глазом кинешь, туда мы кинем головы свои». Впрочем, атаман, хотя «напереди стоял, уряд держал», но был вполне ответствен перед обществом временных своих подчиненных. За оплошность и нанесение вреда общественному делу он мог, по окончании предприятия, быть подвергнут суду круга, как всякий другой казак. В знак власти своей атаман и есаул носили жезлы или насеки. Жезл атамана был аршина в два вышиною; верхний конец его был облит свинцом, так что он имел вид булавы. Жезл же есаула состоял из ровной палки аршина в три вышиною. Насеками они назывались сначала потому, говорит предание, что атаман и есаул, будучи безграмотны, насекали на них кресты и другие знаки меры, приметы или счета чего-либо общественного. 

Когда жезлы, таким образом, иссекались и на них нельзя было производить далее наметок, то их переменяли на новые. Позже насечки на стволах жезлов делались для красоты. Делались они будто бы таким образом: в лесу выбирали молодое деревцо, делали на нем надрезы и оставляли его расти по-прежнему. Через год или два надрезы, сделанные на деревце, зарастали, и оно делалось довольно красиво. Тут его срубали и обделывали известным образом в насеку.

Полнейшее равенство и братство, как уже отмечалось, царили среди Донского казачества. Упоминавшийся ранее царский посол Григорий Нащекин говорил казакам: «…прислано же вам и велено мне дать лучшим атаманам по доброму сукну, иным по среднему, а остальным всем сукна расловския». На что казаки отвечали: «Как вы хотите раздавать сукна, разверстывать лучшим добрые, а рядовым средние? У нас больших нет никого, все мы равны; мы сами разделим на все войско, почему достанется».

Военная добыча была источником существования казаков. Набеги на крымские и турецкие поселения были главной целью, но если по пути встречались купеческие и военные корабли, казаки нападали и на них. Часто совершались и сухопутные набеги на татарские поселения, как говорится по-современному «на хапок». Захватывали добычу и быстро возвращались домой. Кроме того, казаки вели непрерывную борьбу с татарскими и турецкими отрядами, приходившими на Дон поживиться.

Во время морских и степных походов часть казаков погибала, но та, которая возвращалась, тащила с собой большую добычу: табуны лошадей и гурты скота, одежду («зипуны»), оружие, драгоценности и пленных («ясырь»). Вся эта добыча делалась достоянием всего общества.

Казак, задумав погулять, или, как они говорили, поохотится, ни у кого не спрашивал на то дозволения, и никто из начальствующих не запрещал ему того: обыкновенно выходил

он в своей станице на сборное место к станичной избе, и кидая вверх шапку, громко восклицал: «Атаманы молодцы! Послушайте!.. . на Синё море на Черное поохотиться… на Куму иль на Кубань реку за ясырьми (пленными); на Волгу матушку рыбки половить; иль под Астрахань, иль Низовье за добычею; иль в Сибирь пушных зверей пострелять!» Желающие в знак согласия, также бросали шапки вверх, и клали в шапку глашатая деньги. По собрании потребного числа охотников, глашатай, называемый также вожаком, шел с ними в кабак, а в последствии, когда на Донской земле построены были церкви, в Голубец, (так назывались беседки на кладбищах), где досыта напившись крепких напитков, выбирали между собою походного атамана, определяли куда идти и назначали день отправления в поход. Люди богатые и чиновные, станичные атаманы, есаулы и простые казаки, на свой счет строили лодки, если шли на море, снабжали бедных конями, если шли в степь, оружием, запасом и одеждою, с условием получить часть добычи по их возвращении.

В рассказе Федора Крюкова «Гулебщики» описан сбор казаков за ясырем в станице Пятиизбянской: «А-та-ма-ны молодцы! За ясырем погулять на Куму на реку - кто охотник?... звонко дребезжащим и заливистым голосом закричал старый казак, вышедший из станичной избы, кидая вверх шапку. Филипп остановился и стал глядеть на старика.

- Белоус, Белоус на гульбу собирается! - заговорили кругом казаки.

- Кто в гулебщики, кто в гулебщики охоту имеет?..

- Я! - отозвался пьяный безусый казак, смешивший своими выходками казачек у садика. Он кинул вверх шапку и, шатаясь, побежал ловить ее, но не поймал и, споткнувшись, растянулся на пыльной дороге. Майдан весь задрожал от смеха.

- Вот богатырь - земля не держит!..

- Кто ишшо охоту поимеет, ат-та-ма-ны молодцы? - опять крикнул старик на майдане... - Добра много добудем!.. кто охоч?..

- Филюшка, валяй! жену себе у черкесов добудешь! - звонко крикнула Дунька из карагода.

- А то што же? - мрачно сказал Филюшка и, желая хоть чем-нибудь досадить Непочатихе, кинул свою шапку вверх и сказал:

- Я, дядя Никита!

- Ну, вот молодец! вот нас и хватит!.. завтра уторком и тронемся, - заговорил Никита: - а теперь, ребята, ставлю угощение... Айда за мной!»

Поход начался успешно. Через 8 дней достигнув отрогов Кавказа, гулебщики сумели угнать табун коней, которых продали в Астрахани. Приоделись, накупили подарков. Но возвратились не все. Один из них остался в Астрахани пропивать добытое, а Филипп погиб на обратном пути, уходя от погони калмыков. Это заключительные строки рассказа Крюкова: «Наступила ночь. Раскинувши руки, голый Филипп с одним лишь раскольничьим медным крестом на шее лежал и глядел одним глазом в высокое синее небо (другой глаз совершенно запух от ушиба при падении). Ясные звезды также красиво дрожали и моргали земле. Та же чудная музыка была кругом, но не слышал уже ее Филюшка. Прибежал степной волк, понюхал лежавшее тело и, сев на задние лапы, а переднюю одну подняв кверху, протяжно и тоскливо завыл, точь-в-точь так, как пять дней назад заливался Филипп. И далеко по степи понеслась печальная, голодная и страшная песня...»

Множество казаков нашли успокоение в разных местах бескрайней степи.

В походы ходило от нескольких человек до нескольких десятков, объединялось даже несколько станиц. В проворстве, ловкости и во всех воинских хитростях, употребляемых при наездах, казаки далеко превосходили, столь же дерзких, храбрых и неуловимых своих соперников. Казак шел в траве с травою ровен; высокий ковыль, кустарник, овраг, забор, все способствовало всаднику невидимке. Воины и кони умели всем пользоваться. Переправу через широкие реки переняли от татар. Для этого клали седло и вьюк на несколько пуков камыша плотно связанного (что называлось салою), привязывали его веревкою к шее или к хвосту лошади. Сам же казак, держась за узду, пускался с конем вплавь. Казаки были хорошими следопытами. Умели различать по следу (сакме), сколько лошадей и людей прошло и когда именно. 

Противостояние между казаками и окружавшими казачьи земли племенами проходили с переменным успехом. Дословно приведу отрывок из книги А.Г. Рагунштейна:
Первые выходы в море донские казаки совершили еще в середине XVI века. В силу географических особенностей региона основным объектом нападений были берега Крыма. Первый морской набег донских казаков, предпринятый в 1585 году на крымское побережье от Кафы до Бахчисарая, настолько поразил турок, что они в 1586 году решили засыпать Мертвый Донец и Каланчу, чтобы преградить казакам путь в море. После смерти Стефана Батория запорожские казаки устремились в пограничные русские земли. Часть из них перешла на русскую службу, другая занялась грабежами.

В 1590 году отряд из 600 черкасов захватил и разграбил Воронеж, убив при этом городского воеводу князя Ивана Шибанского-Долгорукого. В 1595 году отряд из 200 черкасов, зимовавших в верховьях реки Чира, совершил нападение на городок Усть-Медведица. Атаман городка Афанасий Савастьянов, имевший под своим началом 40 казаков, отбил приступ и отстоял городок. Попавший в плен запорожец сообщил, что его товарищи решили вызвать на подмогу новые силы из Лубен и идти на Царицын и Саратов для грабежа купеческих караванов.

В 1589 году казаки сплавились вниз по Дону, напали на татарские юрты, стоявшие вокруг Азова. 5 мая они напали на саму крепость, разорив посад и взяв в плен 300 человек. В том же году казаки снова ходили на Крым и близ урочища Овечьи Воды напали на татарские улусы, убив многих жителей и похитив скот.
Однако и татары не остались в долгу. Осенью и зимой 1592 года донским казакам приходилось отбиваться от нападений азовцев, ногайцев, кубанских и темрюкских черкесов, которые разорили множество казачьих городков, захватив более ста человек в плен, в том числе и женщин..

Судьба пленников была печальна, почти все были проданы в рабство на турецкие галеры. В качестве ответной меры донцы снова ходили в поход на Азов, убив более 130 человек и нескольких взяв в плен.

Весной следующего года казаки, собрав дружину, во главе с походным атаманом Василием Жегулиным прошли Азов и вышли в море. Здесь они начали нападать на турецкие корабли, попутно грабя приморские юрты. В плен к ним попали татарский чауш (служитель, предводитель дервишей) и знатный черкесский князь Кабан из Темрюка с пятью другими князьями. Их держали в плену, пока они не заплатят за себя выкуп. За чауша казаки требовали 6000 золотых, за Кабана 3000, а за прочих князей вместе 4000. С учетом выкупа за остальных пленных общая сумма выкупа должна была составить 32000 золотых. Поскольку эта ситуация грозила международными осложнениями в отношениях с Османской империей, в ситуацию вмешалось московское правительство, которое отправило посольство во главе с дворянином Григорием Нащекиным. Он должен был прибыть в Азов. Поскольку донской путь был небезопасен, ему в охрану были даны боярский сын Хрущев со служилыми людьми. Хрущеву предписывалось ждать возвращения посольства в Раздорах. Посольство сопровождали также донские атаманы Вышата Васильев, Андрей Долгая-Пола и Федор Хороший с казаками. Вместе с Нащекиным на Дон было отправлено царское жалованье: 200 четвертей сухарей, 30 четвертей круп, 30 четвертей толокна, 20 пудов зелья (серы и селитры для производства пороха), 20 пудов свинца, несколько поставов сукна. В царской грамоте, которую вез посол, царь требовал отпустить всех захваченных пленников вместе с посольством в Азов.

Миновав Раздоры, царские струги пошли далее вниз по Дону, встречая по пути разоренные казачьи селения. 27 мая доплыли до устья реки Цымлы, а 29 мая в урочище Каменный Перевоз на посольство с крымской стороны напали черкесы. Они отбили последнюю лодку каравана и, пристав к берегу, стали выгружать с нее товары. Остальные струги повернули, чтобы отбить свое имущество. В этом им помогли 20 казаков во главе с атаманом Кузнецом, поднимавшиеся в это время вверх по течению. Вместе они отбили захваченную лодку и прогнали черкесов.

30 мая посольство прибыло в Черкасск. В тот же день Нащекин явился к казачьим атаманам и объявил им царскую волю. Это вызвало неоднозначную реакцию. Освободить пленных значило потерять большую выгоду, однако не выполнить указание означало ослушаться царской воли. Только 4 июня атаманы пришли к посланнику и заявили, что готовы проводить его до Азова, но освободить пленников не могут, поскольку они захвачены в бою. Войсковой круг, собравшийся через несколько дней, поддержал решение атаманов.

11 июня из морского похода вернулся отряд атамана Василия Жигулина и Ивана Носа. Они были недовольны тем, как царский посланник распределил царское жалованье. Более того, казаки схватили Вышату Васильева и, избив его, утопили как преступника и изменника. Тем не менее, свои обязательства казаки выполнили. Они сопроводили посла в Азов и установили мир. После этого Нащекин стал готовиться к поездке в Кафу. Сложность вызвали лишь переговоры о судьбе пленников. Чтобы ускорить получение выкупа, казаки отрубили одному из черкесских князей руки и отправили его в назидание в Азов. Это затормозило отправление посольства в Кафу. Теперь начался торг о сумме выкупа. Азовский паша требовала сократить сумму. За турецкого чауша согласились выплатить 5000, за Кабана вместо 3000–2000, за остальных сумму снизили до 3000. Только с большим трудом 6 июля заключили новый мир. Как только Нащекин отъехал в Кафу, турки вероломно напали на свиту, сопровождавшую посла. 130 казаков были убиты или проданы в рабство на галеры. Известие о расправе быстро достигло Донского войска. В ответ на вероломство турок казаки собрали отряд и совершили нападение на азовские посады, умертвив его жителей и разграбив их.

Набеги донских казаков вызвали большое возмущение у султана, поэтому в 1593 году, во время переговоров в Константинополе, Г. Нащекину было заявлено крайнее недовольство политикой русского правительства в этом вопросе, хотя русский посол всячески подчеркивал независимость казаков от Москвы. Однако неоспоримым являлся факт того, что русское правительство платило жалованье Донскому войску, и это было прекрасно известно турецким дипломатам. Понимая, что действия казачьих отрядов наносят огромный ущерб отношениям с Османской империей, русские цари всячески добивались от казаков покорности, грозя опалой за ослушание.

Опасения царского правительства были не безосновательны. В 1593 году казаки едва не захватили Азов, мстя за товарищей, арестованных и казненных турками. Лишь помощь ногайцев спасла крепость от падения. Донские казаки в XVI веке ограничивались локальными набегами на владения крымских татар и ногайцев. Однако уже в этот период времени стало ясно, что донцы имеют большие возможности для расширения географии своих морских походов. Конец отрывка.

В последующие годы низовые станицы морем ходившие на турок, разоряли прибрежные местечки, доходили до Константинополя. Кроме всякой другой добычи добывали пушки, порох, ядра, свинец и всякое военное снаряжение. 

Вот как описывал морские походы казаков Александр Иванович Ригельман русский военный инженер, генерал-майор, историк в своем труде с довольно длинным названием: «История или повествование о донских казаках, отколь и когда они начало имеют, и в какое время и из каких людей на Дону поселились, какие их дела и чем прославились и проч., собранная и составленная из многих вернейших российских и иностранных историков, летописей, древних дворцовых записей и из журнала Петра Великого», 1778»: «Лодки ж их, на коих они по морю ежжали, столь были велики, что в них человек по 30-ти и более сажалось, и имели для обороны своей только ружья, пистолеты, копья и прочее рушное орудие, а для сражения крючья, багры, сабли, топоры, кистени, дубины и цепы деревянные. Таковым вооружением подъезжали к турецким большим судам во время тихое, ношное или днем при тумане, и окружа оное, прицепясь к нему, стремительно всходили и били людей цепами, дубьем и кистенями, при том рубили и кололи, а иные стреляли, оставшие ж в лодках судно снизу топорами прорубали, и тем осиливши, всех побивали, и все, что в судне товары, вещи и деньги, равно пушки, порох и всякое оружие, что для них и ко увезению способное было, брали. Судно ж с неспособными вещами, также и людей, без пощады топили, кроме христиан».

Портрет А.И. Ригельмана

«Пища, которую казаки с собою бирали, - продолжал А.И. Ригельман, - состояла в сухарях, сухой и провесной рыбе, толчи, крупе, гречишной муке, сале свином, и муки, иногда ячменной. Искусны были готовить кашицу и кислое питие. Горячего вина, или другого крепкого напитка они возить не смели. Естьми ж какую добычу получали, то онаго, кроме золота, серебра и дорогих парчей, каменья и сукон, для себя не оставляли, но все прочее иль сжигали, или через борт судна метали. Также и полоненников всех с собою не бирали, кроме христиан и молодых людей, и то за коих думали себе получить великого выкупа».

Следует отметить, что в морской поход казаки также брали с собой бочонки с водой.

Лодки казаков имели острый нос и корму, что облегчало осуществлять маневр. Лодки были парусными, но имели и весла. В интересах защиты верх лодок иногда прикрывался досками или пучками камыша. Вместе с тем, вице-адмирал Крюйс, служивший при Петре Первом отмечал, что казачьи лодки не имели палуб, длина лодок от 50 до 70 футов (фут ≈ 30 см), ширина 18-20 футов. На каждой лодке могло быть от 16 до 40 пар весел, с которыми управлялись от 60 до 100 умелых казаков-гребцов.
Как отмечал А.И. Ригельман, на одиночные суда казаки нападали из засады ночью, днем в туман при плохой видимости.

Ниже на картине изображен бой казачьих лодок с турецким флотом. 

Выйти в море казакам было непросто. Турки около Азова закрыли судовой ход, перекрыв его цепями, закрепленными на двух башнях с вооруженным гарнизоном. Такой проход был сопряжен с большими трудностями. Иногда теряли людей еще до выхода в море. Но море тянуло, там были богатства. Тогда казаки для облегчения выхода в море прокопали канал от станицы Елизаветинской до одного из рукавов Дона, обеспечив себе беспрепятственный выход. Этот канал назывался Казачьим Ериком и существует до сих пор, естественно, несколько обмелевший, но с водой. Ширина его была, примерно, 8-10 метров. В 50-е годы прошлого века в хуторе Обуховка для питья и хозяйственных нужд воду брали из этого ерика.

Вернемся к казачьим походам. Походы казаков на турецкие города сильно досаждали турок. Они грозили царю Михаилу Федоровичу войной. Поэтому в 1623 году царь Михаил Федорович издал указ, запрещавший донским казакам совершать набеги на турецкие города и ногайские улусы без царского дозволения. Годом ранее в Турцию было направлено посольство во главе с посланником Петром Ивановичем Мансуровым и дьяком Семеном Самсоновым, которые обещали султану прекратить подобные набеги. Царь требовал, чтобы казаки «…съ Азовом помирились, и к Турскимъ ни к которымъ городомъ и на море на Турскихъ людей войною не ходили, и задору никоторого Турскимъ людемъ не чинили до техъ мест покаместа посланники наши у Турского царя будут».

Однако предостережение царя казаков не остановило. Весной 1623 года около 1000 человек, из них 400 были запорожцами, отправились на 30 стругах к крымским берегам. Войдя в Керченский пролив, казаки захватили турецкую комягу (небольшое парусное судно), с сыном темрюкского градоначальника, выехавшего в море на прогулку. В конечном итоге казаки выпустили его после того, как отец заплатил выкуп в 2000 золотых. Известие о появлении на море казаков вызвало настоящий переполох среди турецкого населения Кафы. Находившееся в городе русское посольство, прибывшее из Константинополя, стало заложником сложившейся ситуации. Их всячески задерживали, видимо рассчитывая на то, что они могут стать заложниками в случае нападения. До 20 июля посольство находилось в городе. Как только они покинули его и прибыли в Керчь, появились казацкие лодки. Они захватили еще одну турецкую комягу, частично перебив, а частично взяв в плен ее экипаж. Это вызвало новый переполох. Послов Кондырева и Бармасова схватили прямо на корабле, на который они только что погрузились, и заключили в одну из крепостных башен, грозя убить их. Турки требовали гарантий безопасности города и всех судов, стоявших в порту. Кондырев был вынужден отправить к казакам кречетника Бакина и переводчика Бидеева, уговорить их, чтобы они отошли от крымских берегов. Казаки ответили уклончиво, заявив, что без добычи домой не возвратятся, и прошли мимо Керчи дальше к Кафе.

В конечном итоге послы были вынуждены возвращаться на Дон сухим путем через таманские степи под конвоем татар. В Темрюке послам предъявили претензии, требуя от них 2000 золотых, уплаченных за сына градоначальника. Ссора едва не переросла в резню. С трудом, сопровождавший посольство Ахмед-ага откупился от темрюкцев подарками, и посольство продолжило путь. 30 июля на реке Ея послов ограбил ногайский мурза Бидей, мстя за набег казаков, совершенный ранее. Только 3 августа с большим трудом послы достигли Азова, но и здесь их едва не растерзали местные жители, угрожая смертью за грабежи донских казаков. Только 20 сентября посольство было встречено казаками на реке Каланче и препровождено далее в Москву, а на следующий день вернулся с моря казачий отряд. Оказалось, что они захватили в устье Дона турецкую комягу, которая шла из Азова в Кафу, убив 20 турок.

Приведенные противостояния между казаками и турками с татарами сопровождались ответными набегами турок и татар на казачьи городки. Казакам приходилось отбиваться от нападений азовцев, ногайцев, кубанских и темрюкских черкесов.

Возвращаясь из морского набега казаки, прокравшись мимо Азова, не доезжая Черкасска, останавливались и делили между собой добычу (дуван дуванили).

Пока возвратившиеся из похода казаки делили добычу, походный атаман извещал Войскового Атамана о своем удачном возвращении. Казаков встречали с честью и особенным торжеством. Все казаки, находившиеся в Черкасске, и составляющие главное войско, по приглашению есаулов, сбирались у пристани. Победители, одетые в лучшие из добытых одежд, с оружием, украшенным драгоценными камнями, с распущенными знаменами, подъезжая, приветствовали стоящих на берегу ружейными выстрелами, им отвечали с крепости пушечными.

Суда останавливались против часовни, и по окончании благодарственного молебна, прибывшие воины смешивались с родными и товарищами, их встречавшими. После взаимных поздравлений, возвратившиеся из похода демонстрировали свою добычу, одаривали их, и тут же у пристани, или на городской площади, усевшись в кружки, пили вино и крепкие меды, и под шумок, за дружеским ковшом, хвалились своими подвигами, обыкновенно, преувеличивая их.

Добытых пленных на Дону иногда собиралось до трех и более тысяч. Цена за выкуп паши доходила до 50 тысяч золотых, рядовых и простолюдинов меняли на русских пленников.

Было достаточно много и плененных женщин (ясырок). Из женщин жен знатных мурз также могли продать, поменять. 

Но большинство ясырок были красивы из зажиточных, богатых, а нередко и благородных семейств. Зачем было брать некрасивых в плен - только харчи переводить. Поэтому брали красавиц.  Ну, а какое сердце устоит от очаровательных полонянок? И своим женским характером полонянки влияли на казака-воина в лучшую сторону и одновременно вносили в жизнь городков гуманность, культуру и цивилизацию своих стран. Женская рука в казачьих куренях наводила порядок, создавая уют. Казаки крестили своих жинок и вчерашняя мусульманка: Надира, Заира, Дайра становились православными: Надеждой, Зоей, Дарьей, на них и женились казаки. 

Этот факт нашел свое отражение и в литературе. Михаил Шолохов в своем романе «Тихий Дон» сделал бабушку главного героя Григория Мелехова турчанкой, привезенной из похода. Впрочем, казачки, как уже отмечалось, тоже попадали в плен к иноверцам, становились их женами, рожали детей. Иногда они возвращались в родные станицы с сыновьями и дочерьми и снова выходили замуж, поскольку оставаться матерью-одиночкой, живущей без поддержки, было не принято. Вообще на Дону считали, что чужих детей не бывает. Усыновленных казаками потомков турок и татар называли туминами. Отсюда и пошли фамилии Туминовы и Туминкины.

А тех ясырок, остававшихся не у дел, жены зажиточных казаков иногда брали к себе в дом для ведения хозяйства или в собеседницы. Они не были рабынями, их не угнетали, а вместе с хозяйкой занимались ведением хозяйства, ели за одним столом, выполняли поручения, и, таким образом, входили в семейство на равных правах. Протяжными зимними вечерами жены зажиточных казаков вели разговоры с ясырками о жизни в их стороне, обычаях и нравах; слушали сказания, перенимали приметы и гадания.

Но турки не были безразличны к набегам казаков. В последующие годы они заперли казакам выход в море. Ходить за «зипунами» казаки уже не могли. Кроме того, турки сетями перекрыли устье Дона, не давая проход рыбе. В 1682 году царицынский воевода Глебов сообщал царю: «Да по ведомости, государь, с Дону мне холопу твоему, что де в казачьих городках у казаков конечно безхлебно, и в реке Дону учало быть безрыбно и кормиться казакам стало нечем, и в войсковом де Черкасском городке у казаков почали быть круги частые и на атамана де и на старшин кричат казаки и говорят, что им почало быть голодно, а добыч получить негде потому, что по твоему, в.г., указу, на Крым, и на Азов, и на калмыцкие улусы войною им, казакам, ходити не велено».

Но указы царя казаков не останавливали. Такие указы издавались и ранее. Безрыбье и бесхлебье толкали казаков на поиски и рыбы, и хлеба. И если ходить на Крым и Черное море не было возможности, то казаки шли на Волгу и Каспийское море, где грабили купеческие суда и не только суда. Вспомним походы весьма уважаемого у донцов Ермака Тимофеевича, Степана Разина, имена которых вошли в сказания и песни.

На устье было матушки Волги рѣки
Собирались казаки охотники
Донскіе казаки сы Яицкими;
Атаманушка былъ у казаковъ
Ермакъ сынъ Тимофеевичъ,
Есаулушка былъ у казаковъ
Съ тихаго Дона Донской казакъ
Тотъ Гаврюшка сынъ Лаврентьевичъ;
Ермакъ возговоритъ, какъ въ трубу вострубитъ:
- Вы други мои, Донскіе казаки,
Донскіе, Гребенскіе сы Яицкими!
Вы слушайте, други, послушайте,
Вы думайте, други, подумайте:
Проходить, други, лѣто теплое.
Настаетъ зима холодная -
И гдѣ-то мы, други, зимовать будемъ?
На тихій Донъ итить - переходъ великъ,
А на Яикъ пойтить - такъ ворами слыть,
А подъ Казань грести - Государь стоить,
У Государя силы много множество,
Немного, немало - сорокъ тысячей,
Тамъ намъ, казакамъ, быть половленнымъ,
По темнымъ темницамъ поразсоженнымъ,
А мнѣ, Ермаку, быть повѣшеннымъ
Надъ самой матушкой надъ Волгой рѣкой!
Тутъ не черным черни зачернѣлися,
Не бѣлые снѣжочки забѣлѣлися,
Зачернѣлись лодки коломенки,
Забѣлѣлись паруси бязинные,
Тутъ казаки поиспужалися,
По темнымъ лѣсамъ разбѣжалися…

Сказание это длинное, включало в себя и осаду Казани, и завоевание Сибири.  

Но на этом остановимся.

Продолжение следует

Ю. Парамонов

Фотографии и другой изобразительный материал из общедоступных источников.

Источники.

Georgi Johann Gottlied. Описание всех обитающих в Российском государстве народов и их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, вероисповеданий и прочих достопамятностей. Часть IV. Санкт-Петербург, 1799 г. 
А.И. Ригельман «История или повествование о донских козаках…». Москва, 1846 г. 
В.Д. Сухоруков. Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822-32 годах. Новочеркасск, 1891 г. 
С. Номикосов. Статистическое описание Области Войска Донского. Новочеркасск, 1884 г. 
А. Савельев. Трехсотлетие войска Донского. 1570-1870 г. Очерки из истории донских казаков. Санкт-Петербург, 1870 г. 
И.А. Чернощеков. Столетие военного министерства. Землеустройство казачьих войск. Часть IV. Санкт-Петербург, 1911 г.
Федор Крюков. На тихом Дону (Летние впечатления и заметки). 
С.Я. Арефин. Донское казачество прежде и теперь. Краткая история донских казаков. Москва, 1907 г.
С.Я. Арефин. Казачьи нужды. Санкт-Петербург, 1910 г.
И.А. Андреев. Материалы для истории Войска Донского. Новочеркасск, 1886 г.
А.П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке. Издательство Ростовского университета. 1961 г.
Донские казачьи песни. Собрал и издал А. Пивоваров. Новочеркасск, 1885 г.
Википедия
Cайт 1
Сайт 2