В начале марта 1920 года, рано утром, на корабле «Цесаревич Георгий», на который в Новороссийске перешел Деникин со своим штабом, прибыл в Феодосию.
Вместе с ним на этом корабле прибыли генерал Богаевский, старшие офицеры штабов Главнокомандующего, Донского атамана и Донской армии. В Феодосии для штаба Главнокомандующего была отведена гостиница «Астория», расположенная на набережной. Гостиница, немного перестроенная, сохранилась до наших дней.
В наши дни на здании гостиницы была установлена мемориальная доска в память о пребывании в ней генерала А.И. Деникина.
Добравшиеся до Крыма военнослужащие были рады тому, что остались живы. Поручик Сергей Мамонтов вспоминал: «Набережные Феодосии скорей голы, как набережные всех портов мира. Но мне они показались верхом красоты. Этот воробей, как он великолепен. Скачет и чирикает... А это чахлое деревце, какая в нем нежность! Какое счастье ими любоваться, видеть солнце, небо. Ведь мой труп очень просто мог бы гнить где-нибудь на Кубани или в Новороссийске или болтаться в глубине бухты. А я вот тут - молод, здоров и живой. Живой. Ха, ха, ха!»
На 2 марта Деникин распорядился созвать Военный совет, на котором рассмотреть вопрос о выборах нового Главнокомандующего.
В своих воспоминаниях генерал Врангель отметил - 18 марта Главнокомандующий Деникин разослал старшим начальникам секретную телеграмму такого содержания: «Предлагаю прибыть к вечеру 8 марта в Севастополь на заседание военного совета, под председательством генерала от кавалерии А.М. Драгомирова, для избрания преемника Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России. Состав совета: командиры Добровольческого и Крымского корпусов, их начальники дивизий, из числа командиров бригад и полков – половина (от Крымского корпуса по боевой обстановке норма может быть меньше), коменданты крепостей, командующий флотом, его начальник штаба, начальники морских управлений, четыре старших строевых начальника флота. От Донского корпуса генералы: Сидорин, Кельчевский и шесть лиц из состава генералов и командиров полков. От штаба Главнокомандующего: начальник штаба, дежурный генерал, начальник военного управления, а также генералы: Врангель, Богаевский, Улагай, Шиллинг, Покровский, Боровский, Ефимов, Юзефович и Топорков».
На Военном совете было принято решение об избрании на пост Главнокомандующего генерала Врангеля, находившегося в это время в Константинополе.
Было решено Военный совет вновь созвать 16 марта в Севастополе во дворце командующего флотом.
 
Врангель на этом совещании заявил, что англичане накануне прислали бумагу, в которой объявили, что они прекращают всякую военную помощь и собираются выступить посредниками в переговорах с советским правительством для заключения мира.
Собравшиеся генералы заявили, что на мир они не согласны и нужно продолжать войну, если даже есть один шанс из ста. Английскому правительству от лица совещания было направлено послание: «Для спокойного разрешения вопросов, связанных с прекращением военных действий и ликвидацией военных и гражданских учреждение, в связи с передачей Крыма Советскому Правительству, необходимо предоставить мне не менее двух месяцев, от дня завершения переговоров. В течение этого времени союзники должны продолжать снабжать армию и население занятых областей всем необходимым».
После всех дебатов было решено преемником генерала Деникина избрать генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля.
29 марта Деникин отдает приказ об отстранении от должности начальника штаба Главнокомандующего генерала Романовского. Новым начальником штаба назначен генерал Махров, исполнявший обязанности генерал-квартирмейстера.
4 апреля генерал Врангель отдал приказ о вступлении в должность Главнокомандующего.
«ПРИКАЗ Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России.
№ 2900.
Г. Севастополь. 22 марта 1920 года.
Приказом от 22 марта за № 2899 я назначен генералом Деникиным его преемником.
В глубоком сознании ответственности перед родиной я становлюсь во главе Вооруженных Сил на Юге России.
Я сделаю все, чтобы вывести армию и флот с честью из создавшегося тяжелого положения. Призываю верных сынов России напрячь все силы, помогая мне выполнить мой долг. Зная доблестные войска и флот, с которыми я делил победы и часы невзгоды, я уверен, что армия грудью своей защитит подступы к Крыму, а флот надежно обеспечит побережье.
В этом залог нашего успеха.
С верой в помощь Божью приступим к работе».
Генерал Махров остался в должности начальника штаба.
Того же дня вышел приказ за подписью Деникина:
«§1. Генерал-лейтенант Барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России.
§2. Всем честно шедшим со мною в тяжелой борьбе - низкий поклон.
Господи, дай победу Армии и спаси Россию.
Генерал-лейтенант Деникин».
В этот же день генерал Деникин, простившись со своим конвоем и офицерской ротой охраны штаба Главнокомандующего, на английском миноносце вместе с генералом Романовским убыл в Константинополь.
11 мая 1920 года Вооруженные Силы Юга Росси были переименованы в Русскую армию.
Войска еще ранее были сведены в три корпуса: Добровольческий, Крымский и Донской, сводную кавалерийскую дивизию и Сводную Кубанскую казачью бригаду. Впоследствии была проведена и их реорганизация.
Армия приняла вид: 1-й армейский корпус генерала А.П. Кутепова, 2-й армейский генерала Я.А. Слащева, Сводный генерала Писарева, Донской генерала Ф.Ф. Абрамова. На базе Сводного корпуса создан Конный корпус генерала И.Г. Барбовича. К началу июня армия насчитывала 25 тыс. штыков и сабель.
Как отмечал Врангель, «на довольствии в армии состояло более 150 тыс. ртов». Но только около 25 тыс. представляли боевой элемент. Остальные – это были ранение, больные инвалиды, воспитанники кадетских корпусов и военных училищ, чиновники тыловых учреждений.
Крым, значительно увеличившись военными, стал испытывать трудности с продовольствием. Цены неудержимо росли. Не хватало угля, как для кораблей, так и для железной дороги. Встала во весь рост необходимость формирования гражданской власти. Огромные запасы техники, обмундирования, снаряжения, боеприпасов были брошены под Новороссийском. Не было бензина для сохранившейся кое-какой техники. Конница без лошадей. Сохранилась только 2-я конная дивизия (2000 шашек) генерала В.И. Морозова (выпускник Новочеркасского казачьего училища 1908 года), которая от Донецка отошла в Крым через Таврию.
В армии царил разброд. Некоторые высшие чины армии стали на путь авантюризма, собирая около себя проходимцев.
Военный прокурор Донской армии полковник И.М. Калинин отмечал: «В гражданскую войну при каждом большом белом вожде состояла так называемая «лавочка». «Лавочка» - это совокупность близких к вождю людей, связанных с ним дружбою, кутежами, тесными материальными интересами, а подчас и преступлениями. «Лавочка» доставляла вождю развлечения, оберегала его в пьяном виде, составляла его свиту при торжествах, рекламировала его в прессе, обделывала его всякие денежные делишки, добывая темные суммы для вольготной жизни патрона и не забывая при этом свой карман. Патрон, в свою очередь заботился об этой теплой компании, повышал в чинах, покрывал, пользуясь своей властью ее грешки, иногда избавлял от судебной кары, давал возможность поднажиться и т.д.». Окружение вождя не любили не только строевые офицеры, но и начальники. Если падал вождь, то все его приближенные разбегались.
В дальнейшем генерал Слащев писал: «В тылу (Севастополь, Ялта, Керчь и проч.), как всегда мерзость: паника,, спекуляция и политические сплетни, деление на партии, ссоры, доносы и дрязги».
Войска, прибывшие в Крым, были «больны», как морально, так и физически. Боевой дух утрачен. Как отмечал И. Калинин, Врангелю пришлось напрячь все свои силы, чтобы деморализованный, утративший веру в белых вождей, голодный и оборванный сброд обратить в боеспособную войсковую силу и вновь двинуть его на борьбу.
У Врангеля сохранялась маленькая надежда на какой-то благоприятный исход. Надеялись, что вот-вот в России вспыхнет восстание против советской власти. Вооруженные силы Польши, начав боевые действия, соединятся с ними и вновь пойдут на Москву. Вновь будет победа. Жесткими мерами Врангель начал готовить войска и население к боевым действиям.
Но, прежде чем думать о победе, необходимо было решить задачи обеспечения населения и войск всем необходимым.
На полуострове не хватало хлеба, жиров, чая, сахара. Самовольная реквизиция армией у населения продуктов и одежды увеличивали хозяйственную разруху. Население озлоблялось. Врангель ставит задачу провести учет, разбор и сохранение всех вывезенных запасов в Крым, организовать ремонт техники и вооружения и начать работы по укреплению Крымского перешейка.
Проводится работа по обеспечению Крыма топливом и другими запасами на случай, если придется покинуть полуостров. Генералу Махрову вместе с разработкой планов боевых действий против Красной Армии ставится задача разработать и план эвакуации с полуострова. С этой целью наметить порты для эвакуации, тоннаж судов, запасов угля, горюче-смазочных материалов и порядок отхода войск на погрузку.
Одновременно изданы приказы, запрещающие самовольную реквизицию скота. Облегчается для населения постой войск в населенных местах. Введен запрет на убой скота. Для войск и населения вводятся три постных дня в неделю. Начальники гарнизонов организуют выпечку хлеба. Войскам брать хлеб из частных лавок запрещено. Вводится запрет на вывоз из Крыма хлебных злаков, рыбных продуктов, жиров, приготовление сладких кондитерских изделий. Вводится карточная система. Предписывалось хлеб выпекать из пшеничной или ржаной муки с примесью 20 процентов ячменя.
Генералу Шатилову, назначенного помощником Врангеля, ставится задача убыть в Константинополь, где провести работу по обеспечению Крыма всем необходимым.
Такая же задача ставится и генералу Лукомскому.
Оборону «ворот» на Крымский полуостров держали части генерала Якова Александровича Слащева (1885-1929 гг.).
 
Силами добровольческих войск, как более сохранивших боеспособность, в апреле проводятся вылазки на позиции Красной армии. Белые войска овладевают Геническом, захватывают станцию Сиваш и, продвигаясь далее на север, овладевают станцией Сальково. Высаживается десант в районе порта Хорлы (ныне Херсонская область).
Чем же в это время занималась Донская армия, выведенная в Евпаторию? В это время Донская армия, голодная, разутая, сведенная до корпуса, прибыв в Евпаторию, начала грабежи в селах Евпаторийского уезда, прикрываясь словом «реквизиция».
Катастрофа многих казаков разорила, но многие и поживились. Одни из тех, кто грузился в Новороссийске, все оставили на пристани, вплоть до седел, оружия; другие – смогли прибарахлиться, следя за погрузкой, и успев пограбить английские склады. На евпаторийских базарах шла торговля английскими брюками, рубахами, бельем и другим имуществом. Некоторые же казаки продавали последние сапоги.
Безобразными были отношения французов и англичан к казакам и не только к казакам. Военный фельдшер Александр Михайлович Любовин описал это отношение в одном из эпизодов: «И вот эти воины-коммерсанты с их наглой колониальной манерой, бесцеремонно подходят, скажем, купить помидоры. Казак хочет купить десяток помидоров. В это время подходит француз и от нечего делать, лишь бы поиздеваться, показать свою наглость предлагает сразу же двойную цену. Ясно, что торговец продает ему столько, сколько этот англичанин или француз хочет. У торговки штук 30-40 помидоров. Он закупает их, тут же высыпает помидоры на мостовую и, злорадно что-то лепеча на своем языке, топчет их. Ясно, провокация. Казак не вытерпел и влепил ему. Свалившийся француз или англичанин вскакивает, бежит, кричит. И как всегда на центральных улицах есть много иностранных моряков, помощь организуется. Вот уже с двух сторон группы в 10-20 человек дерутся - настоящие кулачные драки. Француз и англичанин дует боксом, казак ломит стеной, летят французские и английские шапочки с красными помпонами в воздух и валяются по тротуару, мелькают в воздухе казачьи сапоги с подкованными каблуками. Намащивают тротуары шароварами с лампасами. Вот одному иностранцу-моряку, сбитому на тротуаре, любители-казаки пихают в морду давлеными помидорами, другому пихают его красный помпон. Один из них вырвался, бежит к обрыву и от испуга с многоэтажного каменистого обрыва дает ручным Морзе знать, что их бьют, и потом бросается в море. Бьют колокольчики, играет тревога на военных суднах иностранцев. Вот уже шлюпки в воде с матросами гребут, пристают к берегу. Свалка колоссальная, тут уж бьются и ногами, и ремнями. Вдруг все две стены дравшихся врассыпную, так как комендантские войска по головке упорствующих в драке гладить не будут».
Должностные лица в армии, имевшие на руках казенные суммы денег, распоряжались ими, как собственными. Если кто-то интересовался, куда подевались казенные деньки, то следовал ответ, что все пропало на Кубани, захватили красные или зеленые, или остались в Новороссийске – не успели погрузить.
Падала дисциплина. Видимость ее сохранили только юнкера Донского военного училища. Атаманское же военное училище осталось в Севастополе, где несло службу по охране порядка в городе и окрестностях, находясь под оком Донского атамана генерала Богаевского. Там же квартировал и лейб-гвардии Донской казачий полк.
Евпаторийских же юнкеров опекал генерал Сидорин. Как писал полковник Калинин, «…их берегли и лелеяли, угощали вином и кормили на славу. Сам командарм генерал Сидорин нередко являлся попировать в их среду. Это льстило самолюбию неоперившихся птенцов, а командный состав училища начал высоко задирать нос».
В Евпатории установилось двоевластие. Существовала добровольческая гражданская власть и комендатура, но донцы их практически не признавали.
Добровольцы в Евпатории считали себя хозяевами и в лице казаков видели угрозу в дальнейшей борьбе. С 24 марта в Евпатории начала выходить газета «Донской вестник», принявшая враждебный характер по отношению к Добровольческой армии. Если добровольцы были за «единую и неделимую», то газета проводила линию на автономию казачьих земель.
Враждебные заметки из газеты «Донской вестник» дошли до Врангеля. Врангель отметил: «Я не знал, чему более удивляться, - подлости ли изменнической работы лиц, стоявших во главе донцов, или наглости их открытой, ничем не прикрашаемой работы». Несмотря на то, что Врангель и Сидорин были однокашниками по Николаевской Академии Генерального Штаба, тут же Врангель отдает приказ о передаче должности генерал-лейтенантом Сидориным генерал-лейтенанту Абрамову. Также отрешаются от должности начальник штаба Донской армии генерал-лейтенант Кельчевский и генерал-квартирмейстер армии генерал-майор Кислов. Редактор газеты предается суду, газета закрывается. Против Сидорина и Кельчевского начинается следствие. По результатам следствия генерал-лейтенант Сидорин и генерал-лейтенант Кельчевский были преданы военно-полевому суду. В мае месяце состоялся суд. Обоих генералов военно-полевой суд приговорил к каторжным работам на 4 года. Это наказание генерал-лейтенант Врангель заменил, учитывая прежние боевые заслуги генералов, исключением от службы с лишением мундира.
В том же мае 1920 года генерал Сидорин, Владимир Ильич эмигрировал из России. Находился в эмиграции: в Болгарии, Сербии, Чехословакии, в Германии с 1939 года.
В Праге служил в картографическом отделе Генерального штаба Чехословацкой армии. Вместе с генералом Стариковым был соавтором многочисленных статей по истории Донской армии во время гражданской войны. Эти статьи регулярно публиковались в печати. Деятельного участия в военных и политических организациях российской эмиграции не принимал.
Скончался в возрасте 61 года в Берлине 20 мая 1943 года. Похоронен в Берлине на русском православном кладбище Тегель (4-й квартал, 12 ряд, могила №18).
  Сидят, слева направо, А.К. Кельчевский, В.И. Сидорин, К.К. Мамонтов; стоят: Г.Я. Кислов, В.В. Добрынин
Стоит отметить, что донской атаман генерал-лейтенант А.П. Богаевский за своих офицеров перед Врангелем слова не замолвил.
Началось переформирование Донской армии в корпус. Необходима была замена на убывших командующего и начальника штаба армии.
На должность командующего Донским корпусом, как уже отмечено, назначен генерал-лейтенант Абрамов Федор Федорович. Говоря об Абрамове, современники отмечали его тактичность, безукоризненную честность генерала. Вместе с тем он был формалистом, нелюдимым, черствым, и жизнь корпуса представлял по бумагам и со слов докладчиков, не видел всех безобразий творившихся в корпусе. Абрамов чуждался офицеров и не умел говорить с казаками.
Федор Федорович Абрамов родился в 4 января 1871 года в станица Митякинской, Области Войска Донского.
Сын, тоже Федор Федорович, окончил в Николаевское инженерное училище. В 1898 году - Николаевскую Академию Генерального Штаба по 1-му разряду. Участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. В своей службе прошел командные и штабные должности. В 1918 г. присвоено воинское звание генерал-лейтенант. В 1920 г. эвакуировался из Крыма вместе с корпусом в Чаталджу, в 1921 г. на о. Лемнос, затем в Болгарию. Выслан болгарскими властями в Югославию. В 1924 г. вернулся в Болгарию в качестве начальника всех частей и управлений Русской армии в стране. При создании Русского общевоинского союза назначен председателем 3-го отдела в Болгарии. В годы Второй мировой войны формировал казачьи части вермахта. В 1944 г. эвакуировался из Болгарии в Германию. Вступил в РОА КОНР. Член совета казачьих войск при главкоме ВС КОНР генерал-лейтенанте Власове.
После завершения Второй мировой войны, опасаясь за собственную жизнь в связи с деятельностью во Франции агентов советских спецслужб, генерал Абрамов уехал в США. В последние годы жил в Доме пенсионеров в городке Лэйквуд в штате Нью-Джерси. Вечером 8 марта 1963 года 92-летний Абрамов попал под автомобиль, которым управлял водитель-лихач, грубо нарушавший правила дорожного движения, и от полученных от столкновения с машиной травм скончался 10 марта 1963 года в местном госпитале. Похоронен на Свято-Владимирском православном кладбище в г. Кесвилл, штат Нью-Джерси, США.
 
Таковы судьбы отца и сына.
Вернемся к Донскому корпусу. Начальником штаба корпуса назначается генерал-лейтенант Говоров Алексей Владимирович. Родился он 12 января 1885 г. в семье протоиерея. Образование получил в Донской духовной семинарии, Тверском кавалерийском юнкерском училище и Николаевской Академии Генерального Штаба в 1914 г. Участник 1-й мировой и гражданской войн, пройдя все ступени командных и штабных должностей. В отличие от аскета Абрамова Говоров напускал на себя величие сановника, любил комфорт. Иногда видели, как комкор шел пешком по улице, а его в величественном экипаже обгонял начальник штаба с разряженной женой. Не упускал Говоров и случаев попользоваться казенным добром, но умеренно и умно. Однако, это был человек трезвых взглядов, подбирал таких же подчиненных.
Эвакуировался, вместе с женой, на корабле «Великий Князь Александр Михайлович», в г. Константинополь. В 1921 г. уехал в г. Бела Црква (КСХС; ныне Сербия), а в 1923 г. в Париж. Работал шофером такси. Присутствовал 03.09.1945 г. на приеме в советском посольстве в честь управляющего Московской епархией митрополита Николая Крутицкого (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич). Избран 30.11.1945 г. председателем Художественного совета при Союзе советских патриотов. В 1947 г. вернулся на родину. Работал в Историческом музее в Софийском соборе в Киеве. Умер в Киеве 02.03.1967 г. Жена: Вера Константиновна (1892 – ?). Брат Александр (статский советник, врач в Донской армии; после 1945 г. в Южной Америке).
Ниже представлена фотография встречи на станции Зверево в 1919 г. главы Английской военной миссии на юге России генерала Бриггса на Дон. Под №6 - Говоров Алексей Владимирович, №7 - Иванов Матвей Матвеевич, №8 - Сидорин Владимир Ильич, №10 - Бриггс Чарльз Джеймс №11 - Агеев Александр Михайлович.
Территориальное формирование казачьих частей при преобразовании дивизии в полк приводило к тому, что в новом формировании казаки не находили своих станичников, теряли своих начальников-земляков, которые уходили в резерв или убывали в эмиграцию. В таком полку царила недоверчивость друг к другу, тяжело воспринимали незнакомых начальников. Полковник И.М. Калинин приводит пример, когда из селения Саки бежало более 30 казаков с шестью офицерами, не желавших переходить в другой полк. Они бежали, приведя в негодность свои пулеметы. Главой этой группы стал войсковой старшина Пономарев. Группа ушла в горы и занималась грабежами. Через два месяца они сдались, предварительно выговорив себе прощение.
На май 1920 г. в Донской корпус входили:
1-я Донская конная дивизия. Начальник дивизии - генерал-майор Василий Авраамович Дьяков. Родился он 6 января 1886 г. Из дворян Области Войска Донского, сын офицера, ст. Новониколаевской. Образование получил в Донском кадетском корпусе, Николаевском кавалерийском училище.
2-я Донская дивизия. Начальник - генерал-майор, впоследствии генерал-лейтенант Николай Петрович Калинин.
2-я Донская дивизия формировалась из остатков частей мамонтовского корпуса. В состав дивизии вошли полки Калединовский, Назаровский, Ермаковский и Платовский. Как отмечал тот же полковник И.М. Калинин, во главе полков стояли лихие участники мамонтовского рейда. Калединовским полком командовал безрукий полковник Чепчиков, парень лет 25; Платовским – генерал-майор Рубашкин, такой же молодой. И. Калинин отметил, что фамилию Чепчикова узнал из жалобы одного члена Верховного круга, которого Чепчиков избил нагайкой в Туапсе.
Чтобы поднять боевой дух второй донской дивизии ОСВАГ (осведомительное агентство) Врангеля, распространило слух о том, что советская власть отдала распоряжение об уничтожении всех мамонтовцев, попавших к ним в плен или перешедших на их сторону. Этому казаки поверили и в будущих боях отличались отчаянной храбростью.
Упомянутый генерал-майор Рубашкин, Алексей Георгиевич родился 20 мая 1895 года в Новочеркасске.
3-я Донская дивизия. Начальник дивизии - генерал-майор А.К. Гусельщиков. О Гусельщикове здесь
В составе дивизии входила Донская отдельная конная бригада под командованием полковника, позже генерал-майора Василия Ивановича Морозова. О Морозове здесь
Принятыми мерами донские казачьи части постепенно возрождались. Сформированные 2-я и 3-я дивизии были пешими. Встал вопрос о пополнении частей конским составом. С этой целью проводилась самовольная реквизиция лошадей у населения, что вызывало протесты с их стороны. Дошло до того, что генерал-майор Герасимов, Александр Константинович, командир 2-го Донского запасного батальона в селении Ак-Монай (расположено у Арбатской Стрелки со стороны Крыма) публично выпорол немца-колониста, выразившего свое недовольство.
Донской корпус некоторое время находился в резерве и только во второй половине мая он был выведен из Евпаторийского уезда во второй эшелон Русской армии и занял положение между двумя выходами из Крыма - Перекопским перешейком на западе и вдающимся в Сиваш Чонгарским полуостровом на востоке. Штаб корпуса расположился в селе Богемка (ныне Лобаново Джанкойского района).
Как только Донской корпус двинулся из Евпатории, как на казаков от населения посыпались жалобы. Их обвиняли в самовольной реквизиции лошадей. Они забирали домашнюю утварь: котлы, пилы, топоры и другой инвентарь. Таким образом, командование Донского корпуса сумело пешие дивизии посадить на лошадей. Из домашней утвари образовался кое-какой обоз.
Казаки, оказавшись в поле ожили, воспылали боевым духом.
7 июня в наступление перешли так называемые «цветные» корпуса генералов Кутепова и Писарева через Перекоп и Сиваш. Танки и броневики, поставленные англичанами, двигались впереди цепей, уничтожая проволочные заграждения. Части армейского корпуса генерала Слащева, десантированные в Кирилловку, начали наступление на Мелитополь и заняли его уже к 10 июня.
Донская конница бросилась в прорыв между дивизиями Кутепова и Писарева. Артиллеристы Марковской дивизии вспоминали эту картину: «Утром, через проход в Татарском вале на Перекопе, донская конница ринулась преследовать противника по шоссе на Чаплинку. Сверкая в лучах восхода пиками, конные сотни галопом и рысью неслись мимо нас. Земля гудела и дрожала от мощного топота тысяч копыт. В промежутках между сотнями, грохоча колесами и щитами, неслись конные и конно-горные батареи конного корпуса. Штандарты и сотенные значки развивались на скаку. Это была незабываемая картина…»
Штаб Донского корпуса, посаженный в эшелон, двинулся к выходу из Крыма через Чонгар. 10 июня штаб корпуса уже был на станции Новоалексеевка.
На этом остановимся. Продолжение следует.
Фотографии и другой изобразительный материал из общедоступных источников.
Ю. Парамонов
|
